Последний из полка. Ветеран о старой и новой войне и поиске себя

Ветеран Великой Отечественной войны Роман Семёнович Ткачук начал писать книгу. О чём она, рассказывает сам автор.

Роман Семёнович Ткачук: - Несколько дней назад мне исполнилось 92 года. Получается, что я родился в прошлом веке, и даже в прошлом тысячелетии! Чувствуете, какой я старый? - смеется ветеран Великой Отечественной войны Роман Семенович Ткачук, пока мы рассматриваем его холостяцкое жилище.

Несмотря на возраст и бурную жизнь, Роман Семенович сохранил оптимизм. Каждое утро он встречает с улыбкой, любит общаться, а на досуге пишет книгу.

Леонид Почекин, «АиФ в Туле»: - Роман Семенович, где вы встретили войну? 

- В 1940 году я окончил среднюю школу и поступил в Киевский сельскохозяйственный институт. Так что первые дни войны застал в столице Украины. Тревожное было время – все бегали, везде суета, неразбериха, шум, гам. Тогда, конечно, все надеялись, что война скоро закончится – мысль о том, чтобы Германия пыталась всерьез захватить СССР, всем казалась абсурдной. Но очень скоро стало ясно, что нам не до шуток, и мирных жителей начали готовить к эвакуации. Но всего этого я не знал – 22 июня 1941 года я отправился в военкомат и был направлен в Тамбовское артиллерийско-оружейное техническое училище. С мечтой стать домовитым хозяйственником мне пришлось распрощаться, по крайней мере, до конца войны. После обучения я попал в 1-й танковый корпус под командованием будущего маршала Советского Союза Катукова. Наше подразделение было своеобразной «элитой» танковых войск. Нас перебрасывали на самые сложные участки, поэтому за годы войны я успел побывать почти на всех основных фронтах.

- Где было сложнее?

- Да везде непросто – война же. В апреле 1943 года наш корпус перевели на Воронежский фронт. До Курска – рукой подать. Там сформировали три новые танковые бригады, и меня назначили командиром батареи одной из них. Сразу было ясно: нас ждет жаркая «заварушка». Взяв участок, на котором мы стояли, немцы получали «открытый билет» в Черноземье, и могли в кратчайшие сроки захватить все основные города, стоящие у них на пути. 5 июля по нашим позициям «прошлась» немецкая артиллерия, и мы начали готовиться к обороне. Моей батарее достался самый сложный участок. Слева от автомагистрали «Москва-Симферополь», напротив лобового удара гитлеровцев. Немцы очень рассчитывали под Курском взять реванш за все свои предыдущие поражения, поэтому пустили на нас всю свою новейшую технику – танки «Тигр» и тяжелые самоходки «Фердинанд».

Танковая дуэль

- Курская битва – одно из крупнейших танковых сражений в истории войн…

- И она имеет полное право так называться. Фашисты, не ожидавшие столь упорного сопротивления, и рассчитывавшие быстро прорвать оборону и двинуться вглубь, совершенно озверели. Сначала полчаса по нам без перерыва крыла артиллерия, после этого наши позиции обрабатывали «юнкерсы», буквально вспахивая землю снарядами. И, в завершение всего, на нас пошли танки. Управлять ведением боя голосом было почти невозможно – везде рвались снаряды, стреляли наши пушки, земля гудела и стонала, однако через связистов и разведчиков командиры огневых взводов исправно получали команды, и скоро немецкие танки превратились в горящие факелы. Но это был еще не конец. Немецкие танки остановились и стали расстреливать нас из пушек. Это была настоящая дуэль. Мы стояли в каких-то 500 метрах друг от друга. К концу боя у нас не осталось ни одной исправной пушки, нам просто нечем было стрелять. Немцы это поняли и пошли «утюжить» нас гусеницами. Они даже не стреляли. А зачем? Цель безоружная, расстояние – смешное. Нас спасла тогда танковая рота 237-й танковой бригады, зашедшая с тыла. Немцы, не ожидая такого удара, дрогнули и отступили. А через несколько дней наши войска вынудили их отойти на исходные позиции.

- Где вы встретили Победу?

- Дома, на огороде (смеется). В начале января 1945 года наша бригада стояла на границе с Польшей. Я вместе с несколькими бойцами отправился в разведку. Нужно было выяснить, есть ли в ближайшей деревне немцы. Там завязался бой, и я нарвался на гранату. Бойцы меня, к счастью, вынесли, все тело было нашпиговано осколками. Многие из них я до сих пор ношу в себе. В общем, меня отправили сначала в госпиталь, а потом домой – восстанавливаться. Я очень хорошо помню, что 9 мая мы с мамой сажали картошку. Она выкапывала ямки, а я, поскольку нагибаться еще не мог, забрасывал туда картофелины. И вдруг, как по волшебству, улицы заполнились народом, все радостные, счастливые, с песнями, с плясками. Праздновали тогда так, как празднуют только у нас – несколько дней, с размахом. Съели и выпили все, что только можно.

Армейская выучка

- После войны вы вернулись в сельскохозяйственный институт?

- Поначалу хотел, но ведь от судьбы не убежишь. Вся моя дальнейшая жизнь была связана с армией. Восстановившись после ранения, я вернулся в строй и был направлен в город Костополь Ровенской области Украинской ССР. Место было неспокойное – самый разгул бендеровщины. Да и должность у меня была непростая – начальник полковой службы вооружения. Там творился настоящий беспредел – банды регулярно нападали на мирных жителей, солдатские патрули, и даже на небольшие подразделения. Ну и, конечно же, им хотелось разжиться оружием. Я отвечал за все оружие, находящееся на балансе полка, и приходилось быть начеку. То и дело «уходил» куда-то автомат или карабин – боец сбежал с поста, или в бою потеряли, или бендеровцы захватили. За все приходилось отвечать мне. Но в 1946 году последний бендеровский генерал был убит в стычке с нашими войсками, и разгул бандитизма кончился, а меня в очередной раз перевели – в Среднеазиатский военный округ, в город Ош.

- Там, наверное, было поспокойнее – Азия, все-таки.

- Как бы ни так (улыбается). Наша задача состояла в помощи китайским коммунистам, сражающимся с войсками Гоминьдана. Проще говоря, обеспечивать их оружием и боеприпасами. Через нас проходили отряды с оружием, которое через границу перебрасывалось в Китай. Да и оттуда они возвращались, битком набитые «железом» – на этот раз трофейным. Каких там винтовок только не было! Японские, американские, немецкие! Чтобы все это должным образом описать и задокументировать, мне пришлось практически научиться читать на этих языках (смеется). Да и потом, помощники у нас подобрались такие, что дай Боже. Помню, привезли очередную партию оружия и, как водится, свалили все в кучу. Узбеки начали разбирать, а одна винтовка возьми и пальни. Так они к этому месту подходить наотрез отказались. Пришлось нам, военспецам, самим раскладывать оружие по полкам.

- Как же вы, с такой обширной военной биографией, оказались в Туле?

- Меня перевели в 1954 году в часть, которая скоро была переброшена сюда. Я прослужил там 17 лет, и в 1971 году ушел «на гражданку» в звании полковника. Потом работал инспектором профессиональных училищ. Проверял уровень подготовки в колледжах, техникумах. Работа была очень интересная. Я никогда не сидел на месте, все время что-то придумывал, проверял, рассчитывал, разрабатывал какие-то методики, внедрял их и опять проверял. Сказалась военная выучка. Мы, армейские, люди деятельные, сиднем сидеть на стуле не для нас. Мне все нравилось, я работал с удовольствием. Так здорово, когда ты понимаешь, что твоя задумка работает на благо других людей, когда видишь, что ребята учатся с интересом и на занятия приходят с горящими глазами. Непонятно, почему для современной молодежи профессия педагога стала такой малопрестижной? Это же очень интересное дело. Хотя, это уже, наверное, вопрос мировосприятия – каждый получает то, что хочет получить. На самом деле «найти себя» в жизни – легко. Главное – знать, где искать! Кроме того, после выхода на пенсию я возглавлял организацию ветеранов своего полка. Нас, участников ВОВ, там было 18 человек. Сейчас я остался один.

Без государственности

- Насколько я знаю, вы еще и книги пишете.

- Ну, пишу – это громко сказано. Один мой боевой товарищ, тоже ветеран Великой Отечественной войны, уже зарекомендовал себя как хорошего писателя. И он меня, можно сказать, пристыдил, мол, я пишу, а ты чем хуже? Я и подумал: а почему нет? Книги писать – большое дело, интересное. Думаю, что каждый мужчина, построив дом, посадив дерево, и вырастив сына, должен обо всем этом написать в книге (смеется). Вот я и начал писать.

- О чем пишете?

- Обо всем. О себе, о своей семье, о своей родине. Я ведь родился на Украине, в семье католиков, выходцев из Польши. До сих пор знаю и понимаю украинский язык, но во мне ничего украинского, кроме корней, уже не осталось. Я самый настоящий русак. Украина сейчас переживает тяжелейшее время. Людям, живущим там, сейчас очень тяжело, и я не мог обойти эту ситуацию стороной.

В истории Украины за все время так и не сложилось государственности. В средневековье территориями правили гетманы, и они не хотели отдавать свою власть центру. Уж больно лакомый кусок, да и самолюбие свое потешить хотелось. Когда Украина при содействии Богдана Хмельницкого присоединилась к России, она тоже не была свободной, полностью зависела от Москвы. «Самостийность», провозглашенная на Украине в годы Гражданской войны, тоже не прижилась - была подавлена большевиками. Все это долго копилось, и выплеснулось в годы бендеровщины. Ведь давно известно, что напряжение, которое годами накапливается, и не имеет выхода, в конце концов, сметает все на своем пути.

- А как же 90-е годы? Украина почти четверть века была самостоятельным государством?

- Была, только народу такая самостоятельность не понравилась. Суверенным государством Украина так и не стала из-за слабости электората, и в первую очередь, президентов, обеспокоенных своим благополучием. Если человек гонится за роскошью, деньгами и дорогими машинами – этот человек слаб, его волю можно легко сломать. Как он может управлять миллионами людей, как он может за собой кого-то вести? Из-за этого и пошла череда майданов. Люди выходили на площади, требовали перемен, но все оставалось по-прежнему: к власти приходили олигархи, а народ оставался ни с чем. Думаю, мы все были бы рады видеть Украину сильной, крепкой державой, уверенно проводящей свою государственную политику независимо от наших «западных партнеров». Постепенно на Украине происходит переосмысление всей истории и того, что происходит сейчас.

Борьба Новороссии – яркий тому пример. И мне хотелось бы, чтобы это осмысление привело к формированию на Украине сильного, независимого государства во главе с таким же сильным, храбрым и умным лидером.

Смотрите также:

• Без нытья и уныния.Зенитчица - о грохоте снарядов и победоносной скромности →
• «Мусик, береги Боречку!» Ветеран о письмах отца с фронта и слезах матери →
• Ветеран КГБ Пелагея Райчук: «Как бывший разведчик я понимаю Путина» →