Автор книг о политическом устройстве США и сборника эссе, кандидат психологических наук, соавтор одной из первых монографий в России о политической рекламе Максим Артемьев расскзаал «АиФ в Туле» о политичекой психологии, пиаре и работе с Василием Стародубцевым.
О шизофрении
Алексей Мурат, «АиФ в Туле»: Вы - историк, кандидатскую защищали по психологии, а работаете пиарщиком, журналистом. С чего так?
Максим Артемьев: Диссертацию в 1997 году я защищал по политической психологии, а политика - это история современности. Поэтому мой переход от истории к политической психологии вполне объясним. А с работой пиарщиком давно завязал. Потому что пиарщик и журналист - две взаимоисключающие профессии. Грубо говоря, журналист ловит пиарщика на подтасовке фактов, а задача пиарщика, в свою очередь, - обмануть журналиста. А когда это происходит в одной голове, возникает шизофрения, и я хотел бы этого избежать. Занимался же пиаром, поскольку защитил диссертацию не просто по политической психологии, а конкретно по выборам. Это была одна из первых - а может быть, и первая - работа в России такого характера. Тема - «Эффективная система психологического воздействия в политической рекламе». На защиту моей диссертации пришли даже представители администрации президента. И ещё в аспирантуре я стал соавтором одной из первых монографий по политической рекламе - «Самый короткий путь к власти». Тогда, в 1997 году, это было очень интересно, необычно. А в журналистику я ушёл потому, что было интересно работать с текстом. Ещё рецензенты в отзывах на диссертацию отметили мой простой и ясный язык. Возможно, уже тогда это навело меня на мысль, что моё призвание - писать.
- Зачем сегодня пиар, когда результаты выборов предсказуемы, наверное, процентов на 90%, особенно в таких регионах, как Тульская область?
- Казалось бы, огромный авторитет у нынешнего президента плюс жёсткая политическая система, однако пиар - важный момент, и Кремль ему уделяет большое внимание. То же самое и в регионах, в том числе в Тульской области. И если кто-то расслабится, его сразу приведут в чувство, поскольку администрация президента пристально следит за информационной политикой в регионах, смотрит, кто как работает.
- Единый день голосования 2018 года преподнёс ряд сюрпризов, возможны ли они в 2019-м, в том числе в нашем регионе, где состоятся большие выборы?
- Исходя из сегодняшней ситуации сюрпризы в регионе, скорее всего, невозможны. По-видимому, выборы закончатся тем же, чем и в прошлый, и в позапрошлый раз, а именно - убедительной победой партии власти. Пока я не вижу никаких причин, которые этому помешали бы.
Типичный колхозник
- Вы работали с губернатором Василием Стародубцевым. Что запомнилось больше всего?
- Я пишу книгу, одним из героев которой будет Стародубцев. Но должен сказать, что слухи о моей близости к нему сильно преувеличены. Я был его пресс-секретарём в течение семи месяцев, из которых месяц я был в отпуске, месяц - он, а последние две недели де-факто я уже и не работал.
Первые встречи - это сильное разочарование, потому что созданный средствами массовой информации образ и реальный живой человек являли собой «две большие разницы», как говорят в Одессе. Сейчас, спустя уже 20 с лишним лет, я смотрю на это философски, да и нет уже чувства обиды, что меня вот так быстро выгнали. Я не жалею о том периоде, потому что понял, как работает власть в России, кругозор мой очень расширился.
Что же касается личности Василия Александровича, то, если говорить кратко, это был типичный председатель колхоза. Но если обычный председатель не интересуется политикой, то Стародубцев интересовался, вращался в верхах.
- Вы работаете в российской версии «Форбс». Чем она принципиально отличается, скажем, от англоязычной?
- Принципиально она не может отличаться, поскольку принцип франшизы состоит в том, чтобы один и тот же тип медийного органа выходил в разных странах - и в Китае, и в России, и т. д. И каждая редакция старается соответствовать определённым стандартам. Однако экономика России в несколько раз меньше американской - как качественно, так и количественно. Поэтому наша версия будет отличаться не таким широким охватом, поскольку содержание российского «Форбса» напрямую зависит от уровня развития российской экономики. Сравнивать две версии - нашу и американскую - это как сравнивать две экономики. А так всё похоже.
- На какие темы пишете?
- Я - политический обозреватель, но пишу не только о политике, поскольку одновременно более 10 лет веду исторический раздел, специализируясь в основном на истории российской экономики. Но не только - был материал, например, и про изобретателя швейной машинки Зингера, и про первую чернокожую женщину-миллионера.
Да нет никакого конфликта
- Россия в последние годы находится в жёстком конфликте с коллективным Западом. Это конфликт такой ситуативный или всё-таки глубокий, многовековой - геополитический, культурный, цивилизационный? Мы вообще часть Европы или нет?
- Считаю, что жёсткого конфликта на самом деле нет, как нет на то и серьёзных причин - ни геополитических, ни культурных, ни цивилизационных. Россия - часть Запада. Наша элита своих детей обучает на Западе, свои активы держит там же. Даже русский язык сегодня находится под сильнейшим влиянием английского, неуклонно деградирует, наполняясь англицизмами. Люди смотрят голливудские фильмы, слушают американскую музыку. Поэтому я не вижу ничего, что нас разделяло бы.
Единственные причины - политические. Кремль и Запад сидят в одной лодке, у них одни цели, а сейчас просто имеет место временное недоразумение. Запад не вполне понимает ситуацию в России. Вот Китай не идёт по западному пути - и что, сильно страдает от этого? Правда, Китай не является частью Запада и не стремится ею стать. А мы хотели бы, но на своих условиях.
- А как быть с тем, что на Западе Россия и её граждане, а не только правящая верхушка, демонизируются политиками, СМИ?
- Это всегда было, особенно в имперский и советский периоды: огромная страна, представляющая угрозу, плюс «холодная война». В отсутствие точных знаний о сопернике возникают разные домыслы. И сегодня, когда мы читаем западную прессу, видим массовое непонимание наших реалий. Западный журналист приезжает сюда и начинает вращаться сугубо в либеральной тусовке - и смотрит на Россию её глазами, многих вещей не улавливает. Но какой-то целенаправленной «войны» я не вижу. Скорее, заблуждения и мифы.
Журналистике быть
- Недавно предрекали упадок и смерть театру. Когда появилось ТВ, предрекали такую же участь кино. А каков ваш прогноз на дальнейшую судьбу печатных изданий?
- Мы живём в очень интересное время перехода от бумажных носителей к цифровым. И это по своим последствиям более серьёзная революция, чем революция Гуттенберга, когда печать заменила рукописные книги. Изменения происходят колоссальные, в том числе в отношении объёма информации и её доступности. Что касается театра, думаю, он действительно умер и сегодня представляет собой глубоко маргинальное явление на периферии культурной и вообще общественной жизни. Кино… Лично я в кинотеатры не хожу, и, возможно, ошибаюсь, но у него тоже очень узкая ниша. И телевидение явно умирает: Ютьюб и разного рода стримы, интернет-каналы нанесли сильный удар по традиционному телевидению. Думаю, со временем оно сольётся с интернетом, будет некий симбиоз.
И всё же вряд ли СМИ исчезнут, поскольку они профессионально занимаются информацией. Никакой блог или популярная страничка в соцсети их не заменят. Но, конечно, СМИ станут другими, мультимедийными. Уже сегодня многие печатные издания ушли в цифру, имеют свои видеоканалы. Так что слухи о смерти средств массовой информации сильно преувеличены. Однако через 15-20 лет они изменятся до неузнаваемости.
У нас есть Аифка! Журналисты подарили новый символ 
Читал про себя, а считал, что про дядю. Почему классика касается каждого 
Не полюбишь то, чего не знаешь. Краевед о городе заводов и обрывках фраз 
Это твоя родина, сынок. Журналисты «АиФ в Туле» - о своих «родных пенатах» 
Александр Дворкин: «В кризис секты активизируются»