«Сын полка», директор, Герой Труда.Евгений Дронов о детстве, внуках, планах

Из военной семьи

Алексей Мурат, «АиФ в Туле»:  Евгений Анатольевич, говорят, что судьба человека закладывается в его детстве. Вы родились после войны в семье фронтовика, что отметил и президент, вручая вам Золотую Звезду Героя Труда. Как прошло ваше детство? И портрет маршала Жукова в вашем кабинете, наверное, появился непроста?

Евгений Дронов: И портрет неспроста появился, и в этом производстве я оказался не просто так. Отец Анатолий Гаврилович начал воевать, когда немец подошёл к Туле. В 1941 году ему ещё не было 18 лет, но он вступил в Тульский рабочий полк, был комсоргом батальона истребителей танков. А когда немцев отогнали, отца направили в Пензенское артиллерийское училище на годичные офицерские курсы. Закончив, получил первое офицерское звание и был направлен на фронт. Воевал, дошёл до Берлина, после войны остался в армии.

Я родился в 1947 году и первые десять лет жизни мне очень много пришлось поездить по гарнизонам. Вначале Прибалтика, потом пять лет в Армении, город Ленинакан, сейчас он называется Гюмри. Там размещена российская военная база. Следующее место службы отца – Группа советских войск в Германии, Макдебург.

А что интересно пацану? Оружие, техника. Потому всё свободное время мы проводили в полку, в оружейной комнате, лазали по танкам. Нас так и звали «дети полка». В восемь лет отец научил меня стрелять из своего табельного пистолета Стечкина, так что пользоваться оружием умел с детства. Во время хрущёвской «оттепели» произошло сокращение армии, отец чуть-чуть не дослужил до пенсии, мы насовсем вернулись в Тулу. Сначала жили в Михалкове у бабушки с маминой стороны, потом отцу как офицеру запаса, дали квартиру на улице Руднева. Переехали мы 12 апреля 1961 года – знаменитая дата в нашей истории. Там и детство прошло. И институт я окончил там же.

О наставнике с любовью

- В 1971 году после Тульского политехнического института вы пришли на Тульский оружейный завод мастером, и уже очень скоро стали самым молодым начальником цеха. Как это случилось?

- Многие мои сверстники, распределившиеся после института, как и я, на ТОЗ, не могли дождаться, когда же закончатся три года, чтобы перейти на другое место работы. Я же прикипел как-то, да и рос в карьерном отношении. Начальником цеха меня назначили в возрасте 26 лет.

- Сейчас часто говорят о необходимости возрождения наставничества на производстве. Кто был вашим наставником?

- Наставники у меня, конечно, были. К сожалению, их уже сегодня нет с нами. Не могу не отметить Виталия Михайловича Романова, начальника цеха на ТОЗе в ту пору, когда я пришёл на завод. Потом он стал директором по производству на «Туламашзаводе» и меня тоже привёл сюда. Это было в 1982 году поле 10-ти лет работы на ТОЗе.

Я учился работать у этого замечательного человека. Он был очень эрудирован, много читал, в том числе художественной, специальной литературы, учил и нас читать. И работать нас научил, и доброму отношению к людям, с которыми работаешь.

- Романов пригласил вас на машзавод, а вы кого-то забрали с собой с ТОЗа?

- Да. Я пришёл сюда на ракетное производство, и для предприятия оно было в новинку, начинали с нуля. Это производство очень отличается от пушечного, нужны были специалисты, знавшие это направление. Тогда произошло падение производства на оружейном заводе, и люди шли на «Туламашзавод, чтобы сохраниться как специалисты. И здесь есть замечательные люди, которые всю жизнь проработали на машзаводе.

Вы говорили о наставничестве. Мы его никогда не прекращали. Даже в очень сложные для завода времена – выход из девяностых на двухтысячные, когда в принципе стоял вопрос, быть заводу или не быть, мы сохранили учебный цех. Сегодня у нас великолепный учебный центр, в котором ведётся подготовка специалистов по 32-м специальностям, в том числе для других предприятий Тулы и области.

Метод Дронова

- А в девяностые – начале нулевых, когда за проходными тульских предприятий остались до 70-ти тысяч оборонщиков, как выжили?

- Тяжело выжили. Благодарен людям, поверившим в меня, в ту программу, что мы разработали. В 2002 году мы начали серьёзные структурные реформы на заводе. Часть производственных мощностей, которые были недозагружены, выделили в дочерние общества. Так у нас появилось металлургическое предприятие, которое сегодня работает по прямым заказам, появилось предприятие, изготавливающее пресс-формы и другие изделия из пластмассы и резины. Мы так же выделили и станкостроение – у них заказы от нефтянки и газовиков. Подразделение, которые занимается, в основном ремонтом, наладкой, установкой оборудования для основного завода тоже стало самостоятельной структурой, как и инструментальное производство.

Почему? Ответ прост. Раньше все ходили за зарплатой в одно окошко. Есть деньги в кассе, или нет, это была моя головная боль как директора. А теперь у каждого своё окошко. Что это дало? Они начали искать и находить заказы, появилась заинтересованность в этом. В рамках одного предприятия это сделать было невозможно. Появились заказы – появились деньги – появились деньги – началось техническое перевооружение. У нас на заводе вы сегодня не увидите ни одного универсального станка. Все наши станки – это трёх-, четырёх- и пятикоординатные обрабатывающие центры. Это замена по оборудованию минимум один к шести, максимум – один к восьми. Тоже самое и по людям. Соответственно, потребность в основных рабочих уменьшилась в шесть раз как минимум, и на такую же величину возросла производительность труда. Появились дополнительные средства, которые позволили нам осваивать новые изделия.

Когда я принял завод в 2002 году, объём производства составлял 1 млрд 850-900 млн рублей, кредитная масса – 2 млрд 200 млн, выработка на одного работающего – где-то 220 тысяч, средняя зарплата порядка 3 тысяч рублей. Сегодня же объём производства вместе с дочерними предприятиями – 16 млрд рублей, выработка на одного работающего – 2 млн 600 тыс. рублей, и уже 10 лет работаем без кредитов. Размер средней заработной платы по итогам 2017 года составил 42 тыс. рублей. В этом году, думаю, будет 47 тысяч – все возможности у нас для этого есть.

«Отложенная прибыль»

- При всём этом «Туламашзавод» сохранил активы, которые сейчас принято называть «непрофильными»…

- За социальную сферу, которую мы сохранили на балансе, меня и критиковали, и ругали. Ни на одном заводе сегодня вы не найдёте той социалки, которая есть у нас. Казалось бы, в годы «реформ» надо было отказаться от неё, а мы всё оставили. У нас свой дворец культуры, дворец спорта, мотоклуб, где ребятишки занимаются, база отдыха на Оке, пасека на 60 ульев, охотохозяйство. Месяц назад сдали корпус трёхзвёздной гостиницы на 150 человек.

- Не возражают акционеры?

- А почему они должны возражать? Эти, как вы выразились, «непрофильные активы» не тянут на себя, они выделены в отдельные структуры, дочерние общества, имеют свои бюджеты.

Знаете, пришлось мне поездить по заграницам, и всё то, от чего мы отказались после советских времён, они взяли на вооружение. Сегодня вы не найдёте там ни одной серьёзной компании, у которой не было бы своей социалки. Если ваш ребёнок в пять лет пришёл в клуб «Машиностроитель», надел футболку с гербом предприятия, в 18 лет он какой завод выберет? Это инвестиции в человека, что по-другому называется «отложенной прибылью». В будущее надо смотреть. Так появляются династии на заводе, преемственность поколений.

А наши социальные структуры ведь и зарабатывают. Если дети работников машиностроительного завода занимаются спортом бесплатно, то дети работников, скажем, «Центргаза» – на коммерческой основе. На Оке наши сотрудники отдыхают за 25% от стоимости путёвки – остальное доплачивает завод, а, например, москвичи, за полную стоимость. Почему социалка должна быть обязательно убыточной? Её можно и нужно сделать рентабельной, сделав определённые капиталовложения.

50 на 50

- Президент и правительство поставили задачу военно-промышленному комплексу готовиться к плавному сокращению гособоронзаказа и увеличивать производство гражданской продукции. Как сейчас ведётся эта работа на предприятии?

- Направление очень серьёзное. Президент поставил перед нами задачу: к 2021 году увеличить долю гражданской продукции до 30%. Мы этого показателя уже достигли и ставим более амбициозную – нарастить объём гражданки до 50%. Сидеть на одной оборонке не получится, гособоронзаказ будет неизбежно сокращаться, а рабочие места, производства, технологии нужно сохранять и развивать.

Один из основных критериев по этому направлению – конкурентоспособность. Как известно, мы сейчас работаем под санкциями. По военной продукции у нас нет ни одной комплектующей оттуда. А вот 70% инструмента закупали за рубежом. Сегодня мы делаем его сами. Теперь хотим его делать и для других заводов, торговать им. Мы уже сделали два собственных пятикоординатных станка. Задача – довести к 2021 году станкостроение на нашем предприятии хотя бы до ста единиц оборудования в год, в том числе частично на продажу.

Выпускаем неплохие малокубатурные дизельные двигатели двойного назначения экологического стандарта Евро-4. В России их больше никто не делает. Но основе этого двигателя делаем дизельгенераторные установки, которые подходят для всех видов боевой техники, выпускаемой сегодня в России. В стояночном варианте БМП, БМД, БТРы, танки могут не гонять основной двигатель, включив дизельгенераторную установку, этого хватит для поворота башен, наведения на цель.

Белорусы берут эти двигатели на мини-тракторы. А вместе с итальянцами занимаемся производством коммунальной техники – целая гамма, шесть или семь наименований продукции. Рассчитываем на большой спрос. Территорию завода же убираем с помощью этой техники. Хочу её предложить коллегам с других предприятий и городским коммунальщикам. Экипажную часть пока поставляют итальянцы, мы вставляем двигатель, делаем общую сборку. Планируем полностью собирать технику здесь в кооперации уже с российскими коллегами.

Есть техника для пожаротушения на основе наших двигателей. Мы её сделали давно, но никак не могли войти с ней в рынок. Это двухкубовая бочка, которую можно прицепить к любому транспорту. На ней стоит дизельный двигатель, который позволяет тушить огонь в радиусе ста метров вокруг. А мы по телевизору наблюдаем, как люди тушат леса и поля ручными насосами, а у них за спиной горят деревни. И государство потом тратит миллиарды рублей на переселение погорельцев. По-моему, гораздо дешевле купить бочку. У нас такие стоят в охотохозяйстве, на базе отдыха, других отдалённых пожароопасных объектах. Насосы откачивающие также выпускаем, поставляем их в небольшом количестве на ВМФ.

Не бросаем направление минисельхозтехники. Технику под маркой «Тарпан» порядка 1000-1200 комплектов в месяц продаём. И открою вам страшную тайну: мы решили возродить мотопроизводство. Уже бегает опытный образец совершенно нового мотороллера. Он с кабиной, способен поднять целую тонную груза и работать на электротяге. Ставится мотор-колесо, питающий его аккумулятор, который заряжается дизельгенераторной установкой мотороллера. Пока дороговато-то выходит, но и над этим будем работать. Возродить тульский мотороллер надо!

Держать нос по ветру

- Евгений Анатольевич, руководителей такого типа, как вы, в девяностые и нулевые годы называли «красными директорами»: за плечами фундаментальное советское техническое образование, солидный производственный опыт с прохождением всех карьерных ступенек, серьёзная социальная программа на предприятии с сохранением «непрофильных» активов. Вы себя считаете «красным директором»?

- Я считаю себя директором и никогда не красился ни в какие цвета. При Советской власти было очень много хорошего. Мы это потеряли и зря. Мы отказывались от всего того, что было сделано тогда, а на Западе это всё внедряли. Они там что – «красные директора»? Хотелось бы считать себя руководителем, который держит нос по ветру, реагирует на все изменения, в том числе экономические.

- Евгений Анатольевич, у вас огромный список наград и званий. Какая их них дороже всего и почему?

- Не буду оригинален. Награда, которая у меня на груди – самая дорогая и весомая. Она подводит определённые итоги моей работы. Знаете, в Кремле на церемонии вручения наград я встретил главного тренера волейбольного клуба «Уралочка» Николая Васильевича Карполя, а указ до этого не читал, и присвоение ему звания Героя Труда тоже для меня стало приятной неожиданностью. Мы давно знакомы, общались, когда мы держали «Тулицу», сейчас её, кстати, вновь предлагают взять под крыло. Так вот, по окончании церемонии вручения мы сидели, рассуждали, много или мало вручают Звёзд Героев Труда в России. С 2013 года установлена эта награда. Моя Звезда под номером 30. А в стране у нас 150 миллионов человек. Пусть даже 50 миллионов трудоспособного населения. Из них такую Звезду носят всего 32 человека. С одной стороны, вроде мало. С другой стороны, сделать много – она обесценится. И не справься я с задачей удержать завод в лихие годы, не было, конечно, никакой награды.

- Становится хорошей традицией присвоение звания Героя Труда руководителям «Туламашзавода» – Рябиков, Усов, Дронов…

Это традиция в целом по тульской оборонке. Звание Героя Социалистического Труда в своё время было присвоено Аркадию Георгиевичу Шипунову, Василию Петровичу Грязеву, Геннадию Алексеевичу Денежкину, Евгению Николаевичу Сабинину. Николай Александрович Макаровец – Герой Российской Федерации. Тула в этом смысле очень «насыщена» Героями. Но сегодня их стало меньше, так что есть над чем работать.

Диалог с президентом

- Полтора года назад Вы встречались с Владимиром Путиным в Ясной Поляне. Говорили о кадровых проблемах, лоббировали интересы тульской промышленности – машиностроения, металлургии. Складывалось впечатление, что президент не во всём был тогда с вами согласен. Что из озвученного получилось реализовать и как шёл и идёт этот процесс?

- Металлургический комплекс по производству стали и проката практически уже готов. Сейчас мы совместно работаем над тем, чтобы решить одну важную проблему. Я уже сказал сегодня про инструмент, но его надо из чего-то делать. Пока заготовки мы покупаем у немцев, ведём переговоры, чтобы выпускали их для нас новотульские металлурги.

Мне тогда не показалось, что президент это принял как-то в штыки. То, что он осторожно, аккуратно отвечал на эти вопросы – он же не может сказать «да», а потом не сделать. Я же с голоса задал ему вопрос, ему заранее не приносили, не готовили, не прорабатывали. Общение так было построено: что пришло мне в голову, то я ему и сказал. Я ему говорил, и сейчас повторю: пока не очухаются наши руководители в минпромторге, пока не создадим специализированные заводы по выпуску шпиндельной группы, станин, систем управления – не будет у нас конкурентоспособного станкостроения! Или мы должны будем покупать это за рубежом, либо будем неконкурентоспособны. И вполне логично, что президент переадресовал эти специфические вопросы Мантурову – там надо решать. Но происходит это медленно.

Новость по теме

Владимир Путин вручил Золотую Звезду Героя Труда РФ Евгению Дронову

- И, собственно, каковые ваши впечатления от поездки в Москву, Кремль на церемонию вручения награды?

- Думал, в мои семьдесят волновать меня будет очень трудно – прошёл, как говорится, огонь, воду и медные трубы. Но было волнительно. В своё время в Георгиевском, правда, зале Медведев вручал мне орден Дружбы. Кремль, президент, высочайшая награда в России. Не думаю, что найдётся хоть один человек, которые не испытывал бы волнения на моём месте.

Хотелось бы поблагодарить за организацию всего этого дела. организовано всё было прекрасно, заказана гостиница, показали Оружейную плату как музей до церемонии награждения, а потом пригласили в Екатерининский зал. Когда мне сказали: можно привести с собой людей, которые вас будут поддерживать, мне удалось взять туда десятилетнюю внучку и пятнадцатилетнего внука. Мы же работаем ради будущего. А будущее – это наши дети, внуки.

Поразительный внук

- Это их фото у вас в кабинете?

- Да. Правда, давнишние. Внук уже выше меня на голову, внучка, конечно, поменьше.

- Позволю себе провокационный вопрос. Упоминая в ответном слове Алексея Геннадьевича Дюмина как человека, который способствовал развитию тульской оборонки, вы сказали, что он генерал-лейтенант, Герой России, но не губернатор…

- Меня уже неоднократно спрашивали об этом. Разволновался просто! Не нужно искать здесь никакого подтекста. Кстати, после окончания официальной части церемонии Алексей Геннадьевич подошёл ко мне поздравить и тоже поинтересовался – с чего это я так… Нет, только волнение и больше ничего.

- Вы хотели бы, чтобы ваши внуки связали будущее с оборонкой?

- У внучки особых интересов к оборонке нет, а вот внук меня поражает. Если с ним поговорить, при всей эрудиции можно многое узнать из истории русского оружия, истории России вообще. Он может сказать мне, какие танки были на вооружении у Англии в годы Второй мировой войны. Мне очень хотелось бы, чтобы он продолжил это дело, что пока совпадает и с его желанием. Правда, вот эта гадость (показывает на компьютер – прим. авт.) мешает, как я считаю. От стрелялок не оттащишь.

О личном и не только

- Евгений Анатольевич, наверное, уже коротко – то, что интересно нашим читателям… Деревянный храм на территории завода – это личное или по просьбам трудящихся?

- По просьбам, но с некоторых пор стало и моим личным тоже. Раньше с проблемами в партком шли, который был на заводе, а теперь – к батюшке.

- А Высоцкий, имея в виду и мемориальную доску – это личное?

- Это глубоко личное. Это песни, на которых мы выросли. Мне посчастливилось сидеть с ним за одним столом, правда, в Серпухове. Я был там в командировке, зашёл в небольшой ресторан пообедать, сел за стол. Открывается дверь, заходит Высоцкий с гитарой. Буквально через пятнадцать минут все столы в зале были сдвинуты, Высоцкий сидел во главе этого стола и, вместо того, чтобы обедать, играл на гитаре и пел песни. И потом, на его песнях наше поколение выросло.

- Слушаете до сих пор?

- И слушаю, и на память знаю. И у самого есть некоторая склонность к стихотворчеству, но это совсем личное. Иногда читаю.