Восьмилетний Витя Березин жил в литовском городке Таураге с родителями. Отец-военный служил в армии, а мама вместе с маленькими дочкой и сыном собиралась в Оренбургскую область. Билет на поезд купили на 22 июня. Накануне чемоданы с вещами отправили на вокзал, где им было суждено затеряться навсегда.
Виктор Березин: Мой отец служил во многих местах, и мы с матерью, как семья офицера, ездили по военным городкам, - рассказывает Виктор Иванович. - Война нас застала в литовском городе Таураге, на границе с Восточной Пруссией. Раньше это была Кёнигсбергская область, а сейчас Калининградская.
Везде пишут, что война началась внезапно, неожиданно, но это неправда. Даже я помню: не то что последний год, а месяцы предвоенные уже все знали: война вот-вот начнётся, вражеские войска продвигались к нашей границе. Офицерам командного состава уже не давали отпуска. Они получили приказ из-за надвигающейся опасности отправить семьи в центр России.
Наталия Новикова, «АиФ в Туле»: Но ваша семья не успела уехать…
- За несколько месяцев до войны мы вместе с отцом поехали в отпуск домой, в Оренбургскую область. Отец хотел, чтобы мы там и остались. Но мама заявила: «Весь наш скарб, все наши манатки упакую, тогда и поеду».
Отец настаивал: «Я сам всё упакую и привезу», но она упёрлась: «Нет, я женщина и хочу сама». Когда мама сделала «всё сама», началась война.
«Рус Иван проспал!»
- Она разбудила меня утром. Вокруг всё трясётся, бабахает, будто гроза идёт. Дом наш небольшой, финский, ходуном ходит. Все проснулись, вскочили.
Мать надела на меня коротенькие штанишки, носочки, тапочки, сумку какую-то сунула. А вещи все на вокзале были уже, у нас остался лишь один чемодан.
«Сиди здесь, сейчас я к соседке сбегаю спрошу, как дальше», - говорит мама. А было всё расписано, мы заранее знали, что если будет война, за нами должна приехать грузовая машина, вывезти семьи офицеров.
Отец-то мой с месяц уже не ночевал дома, потому что была объявлена повышенная боевая готовность. И он оставался в казарме с солдатами. Мы так его и не увидели.
Выскочили на улицу. У матери на руках моя сестрёнка младшая Светлана (ей тогда 1,5 года было), я за подол держусь, она чемодан тащит, я - сумку. Возле лесопильного завода вместе с другими семьями стали ждать машину.
А литовцы уже бегут все, отступают, шумят, орут «а-а-а-а», у всех глаза вот такие на лоб, и главное, кричат и мужчины, и дети, и женщины - светопреставление какое-то. Некоторые бросают нам: «Рус Иван проспал! Рус Иван проспал!».
Город опустел, а мы всё ждали машину. И только отошли от завода, как по нему шарахнуло из дальнобойных орудий.
Мы шли по автостраде. Мать несла сестрёнку и чемодан. Тяжело. Наконец нас догнала долгожданная машина. Только мы погрузились, как литовские мужики начали наших женщин с машины скидывать, а своих жён туда заталкивать. А разве один водитель и сержант сопровождающий справятся с этой оравой? Но потом какой-то кавалерийский отрядик подскочил к нам, литовцев повыкидывали и начали нас сажать.
Страх и месиво
Тут чья-то ошалевшая лошадь ударила меня копытом. Мать мне: «Ой-ой-ой, Виктор, Виктор!», а у меня кровь. Ну кое-как сели в машину.
Смотрю, ещё русская женщина подошла, тоже жена офицера. С коляской. Только села, как машина поехала. Женщина кричит: «Коляска, коляска!» Так и выпрыгнула на ходу.
Видел ещё такую картину: женщина, то ли литовка, то ли русская, по кювету ползёт, а у неё все внутренности вывались, и она их собирает вместе с пылью, с грязью и обратно толкает.
Ещё момент помню. Дед с бабкой запрягли корову в тележку. Бабка сидит сзади. Дед корову эту хворостиной хлестает. Едут по автостраде. Тут как бабахнуло! И ни деда, ни бабки, ни тележки… Только корова хвост задрала, бежит, ревёт «у-у-у».
Народу много поубивало. А немцы-гады видят, что отступают беженцы, как нас называли, люди не военнослужащие, не армия. И бьют по гражданским. Как сейчас на Украине. Бьют из дальнобойных орудий, превращая людей в месиво.
И запомнилось вот что: летит самолёт немецкий, а наш истребитель р-а-аз и сбил его. И лётчик на парашюте спускается, а нам для охраны уже выделили человек пять-шесть солдат и какого-то офицера. И мы побежали с пацанами смотреть на немецкого лётчика. Он ползёт на коленях, что-то по-своему бормочет, его тут же расстреляли.
Долгий путь домой
- Как же вы добрались до дома?
- В следующем городе нас погрузили в грузовой состав. И целый месяц мы ехали до Оренбургской области.
А тогда стали налетать немецкие самолёты за грузовым составом. Несколько раз я от матери отставал. Потому что самолёт начнёт бомбить, и все на ходу выскакивают, бегут куда-нибудь прятаться. И в этой суматохе я терялся.
Один раз тётка какая-то говорит мне: «Ты ложись, ложись», потому что мне бегать не разрешали, если немец увидит, что кто-нибудь бегает, начинает стрелять. Надо прижаться и замереть. И она мне «ложись», а я ей: «Тёть, а ты меня не бросишь?» В этом аду даже мать свою забыл… Она мне «не брошу», и я с ней ехал два-три перегона в одном вагоне, а мать по всему поезду меня искала - и нашла.
А в одну из бомбёжек у матери на руках убило сестрёнку. А она схватила у своей подруги такую же девочку, и тут подругу убило. Ребёнка мама назвала Светой и мне сказала, будто это наша сестрёнка. Дети маленькие, похожи. Потом эта девочка заболела дизентерией, и мы её на границе с Оренбургской областью похоронили. Только перед смертью мать рассказала об этом своей подруге, а та - мне.
Везучий щёголь
- А что случилось с отцом?
- А про отца можно писать целую книгу. У него была интересная судьба, он прошёл всю войну и вернулся домой.
У родителей отца было семь детей. Отец был старший. И тогда дед с бабкой решили, что Ванька, Иван, мой отец, будет не учиться, а по сельскому хозяйству помогать, а брат, дядя Миша, будет по учёной части.
Отцу не разрешали в школу ходить, и он самоучкой потихоньку учился читать и писать. Когда его взяли в армию, он сдал семь классов экстерном. И после срочной службы поступил в Оренбургское военное училище, окончил его, стал офицером. Потом уже женился, а дядя Миша так и остался трактористом и комбайнёром, больше ничего из него не получилось.
Отец всегда был очень чистоплотный, подтянутый, я ему в подмётки не гожусь, хоть и 28 лет прослужил в армии. Он щёголь был, в селе в хромовых сапогах пройдёт, нигде не замарается.
У него очень много наград. И орден Красной звезды есть. Он его получил, когда командовал батареей «Катюша» и сорвал немцам переправу через Дон.
Мой отец дважды был в штрафном батальоне. Первый раз попал туда, когда его батарея заняла железнодорожный разъезд. На путях стояли цистерны, солдаты разнюхали: спирт. И перепились. Семь человек умерло, сержант ослеп. Кто виноват? Командир. Разжаловать до рядового! Из партии исключить! Ордена и медали отобрать и в штрафбат! Но он выкарабкался, пробыл там, пока его не ранило. А там либо ранят, либо убьют, по-другому не вернёшься.
Опять дослужился до командира батареи «Катюша», восстановился в партии. Ему вернули все ордена, медали. А «Катюши» тогда были секретные. На них устанавливались самовзрыватели. Если командир чувствует, что вот-вот могут захватить в плен, он обязан был всё взорвать.
И вот они стояли где-то на переформировке, и вся батарея взорвалась. Кто виноват? Командир! Отец так и не узнал, почему это произошло. Опять разжаловать до рядового! Из партии исключить!..
Второй раз в штрафбате его тяжело ранило в голову. Он вынужден был демобилизоваться, как ограниченно годный. Лишь после войны ему вернули награды.
После войны он работал в райпотребсоюзе, потом был заведующим сберкассой в райцентре.
- Вы, как и отец, решили быть военнослужащим?
- Я был так напуган, что, даже когда война закончилась, едва самолёты начинали гудеть, бросал деревенских дружков и бежал к матери под подол прятаться.
А окончив 10 классов, поступил в Двинское военно-техническое училище.
Отслужил 28 лет. Из них 14 лет в Германии. Служил на военных самолётах, но летал и на гражданских. Был начальником группы радиотехнического оборудования, начальником кадров радиотехнического полка, начальником штаба полка. Демобилизовался на аэродроме «Клоково» в Тульской области.
Память о корнях
- Вы написали написали автобиографию «Моя судьба». Добиваетесь открытия тира в тульском Заречье. Зачем?
- При советской власти был районный тир в Доме пионеров на Октябрьской, 41. Туда со всех школ Зареченского района водили школьников - и девчонок, и мальчишек. Я хочу его восстановить. Сейчас в школах вводится военная подготовка, наверное, не от хорошей жизни. Надо учить, особенно ребят, военному делу.
А книга… Я решил рассказать про род Березиных своему внуку, к сожалению, единственному. Откуда мы взялись и кто мы такие.
Мне бабушка с дедушкой рассказывали, что их прадед был не Березин, была у него другая фамилия, когда его от семьи отделили, отправив в «самостоятельное плавание». Пару коров дали, телёнка, и он стал сам строиться на берегу оврага, а в овраге было очень много хороших берёз. И он на себе натаскал на избу, на своей горбушке, деревьев. Очень сильный был и здоровый. Вот его и прозвали в деревне Березин. А потом поп переписал нашу бывшую фамилию на Березина.
В этом году будет 70 лет Победы. Участников войны, детей войны становится всё меньше. Пора всё, что я помню, пока я в здравом уме, рассказать.
Лев Николаевич Толстой говорил: «Добро есть вечная и главная цель нашей жизни». Я умру, а что я сделал в жизни? Что я сделал для родных в первую очередь? Я никогда писателем не был, никогда ничего не писал, два года собирал материал, переписывал, узнавал всё и только потом выпустил книгу. Мы - дети войны должны рассказать, о том, что видели и знаем.
Народная память. В краеведческом музее открылась выставка «Помни войну» 
Что сделала Тульская область для Победы Советского Союза в ВОВ. Инфографика 
Ветеран ВОВ: «Кажется, я и сейчас могу собрать пулемёт с закрытыми глазами» 
Из-под бомбежек на подмостки. Ветеран о юморе как противоядии страху 
Ветеран Василий Корольков: «Я с детства мечтал о небе»