Геологи, стоики и клептоманы. О чём расскажут дневники советских граждан

От анекдотов к Мендельсону

Дмитрий Борисов, «АиФ в Туле»: Михаил, как зародилась идея систематизации личных дневников?

Михаил Мельниченко: На протяжении 10 лет я занимался исследованием советских политических анекдотов. Акцент делал на довоенное время. Мне захотелось собрать все доступные датированные тексты анекдотов и выстроить хронологию появления новых сюжетов. Я искал их в самых разных источниках. В частности, в сборниках, активно издававшихся в русском зарубежье. Но они были, как правило, недостоверны – редакторы часто сами придумывали антисталинские шутки, выдавая их за народное творчество. Мне же хотелось разобраться, когда и в какое время действительно рождались новые сюжеты, каковых мною было найдено 5 852 – появившихся с 1917-го по 1991 годы. Из этого количества примерно у 1,5 тысяч анекдотов мне удалось узнать время их рождения с точностью до одного дня. 

По итогам проекта вышло две книги. Первая написана совместно с моей коллегой Александрой Ахриповой – издание посвящено анекдотам о Сталине. Вторая – «Советский анекдот. Указатель сюжетов» – вышла в 2014 году и является сегодня библиографической редкостью. 

В процессе исследования я страстно влюбился в жанр личного дневника – изначально как читатель. Мне пришлось изучать немалое количество автобиографических работ - и я столкнулся с технической сложностью. Например, чтобы найти восемь записей с анекдотами в дневниках Михаила Пришвина, изданных полностью в объёме более десяти томов (писатель вёл дневник 50 лет), мне пришлось обстоятельно изучить это собрание. Я понял, что мне, как исследователю и прагматику, надо как-то оптимизировать свою работу.

К тому же я очень увлёкся дневниками филолога Николая Мендельсона, которые он вёл с 1917-го по 1934 годы. Я достаточно эмоционально включился в это изучение: вот Мендельсон заболевает, у него сильно ухудшается почерк, вот почерк восстанавливается, но по написанному всё равно понятно, что человек угасает. Мне казалось тогда, что кто-то близкий уходит из моей жизни. И всё свободное от зарабатывания денег время я начал проводить в отделе рукописей Ленинской библиотеки, потихоньку расшифровывая и набирая этот дневник. На это ушёл год. 

А в 2015 году у меня и моих коллег появилась идея создания поискового инструмента изучения дневниковых записей. Так появился проект «Прожито».

«Детская книга войны»

- Сколько дневников таким образом перелопачено?

- В настоящее время в нашем архиве порядка 2 тысяч дневников, на сайт загружено около 1 300. Это записи и XIX века, и XX-го. Систематизацией занимаются волонтёры из самых разных мест земного шара. География их проживания – от Ханоя до Вашингтона. С нами сотрудничают историки, антропологи, социологи, лингвисты. У каждого своя исследовательская задача: кого-то интересует язык, кого-то – историческая фотография. Мы стараемся проводить выездные творческие лаборатории – в Москве, Санкт-Петербурге, Перми, Иркутске. Собственно, одна из целей моего приезда в Тулу – рассказать людям о проекте и призвать присоединяться. 

 - Издательский дом «Аргументы и факты» к 70-летию Победы выпустил сборник дневников «Детская книга войны»…

 - Да, я очень хорошо знаю этот масштабный проект, мы подробно изучали собранные в книге дневники. И у нас схожие исследовательские интересы – в «Прожито» особенное внимание уделяется подростковым дневникам первого советского поколения. Мы планируем запустить схожую с «Детской книгой войны» серию собраний дневников советских подростков разных десятилетий. У нас сейчас в архиве около 30 интереснейших записей на смешанном языке из обыденной речи и риторики советских газет. 

Гермес бы не одобрил

- Расскажите о наиболее интересных записях архива…

- Одна из моих любимых: дневник Николая Козакова, охотника, графомана и, вероятно, страдающего клептоманией человека. Он вёл дневник на протяжении всей своей жизни, исписал не один десяток толстых тетрадей. Рос в неполной семье, жил в сельской местности, его мама работала бухгалтером в детском доме. У Коли было ружьё, патроны для которого он постоянно воровал у своего лучшего друга. Те или иные кражи он совершал всю жизнь, подробно описывая это в своём дневнике.

Будучи уже взрослым человеком и работая водителем, он подробно рассказывает, как незаметно проникает в гараж во время обеденного перерыва, откручивает какие-то детали, ловко всё проворачивает, а его коллеги – дальше цитата – «бродят по цеху как сонные мухи, очень огорчённые – видно, так сразила их моя жертва Гермесу, покровителю всех воров». Ещё автор дневника собирал коллекцию птичьих яиц и любил стрелять во всех встретившихся ему на пути представителей фауны: в дятлов, ворон, сорок. Есть подробное описание того, как он пытается расстрелять головастиков, копошащихся в луже.

В нашем архиве есть записи парня, который с 16 лет решает стать директором фабрики и описывает, как он идёт к цели. Такого рода «дневники самосовершенствования» довольно типичны для людей первого советского поколения, когда в 20-е годы создавался «новый человек». Совершенно не ясно, какой именно это должен был быть человек, то точно то, что без страха и упрёка. Подросток, мечтающий о карьере фабриканта, разработал систему тайм-менеджмента. Он разделил свою активность на восемь видов: учёба, спорт, сон, хозяйство, бессмысленно проведённое время. Ежедневно заносил в таблицу, сколько времени он уделяет каждому из них. Ежемесячно анализировал результаты, делал выводы и корректировал нагрузку по той или иной активности. 

Автор дневника бесконечно критикует себя и относится сам к себе как командир к рядовому. Через какое-то время он погружается в глубочайшую депрессию – из-за разницы идеального образа и реального. Это типичное для подобного рода дневников развитие сюжета. И есть ещё одно сходство…

Дневники таких амбициозных молодых людей первого советского поколения часто фигурируют в судебно-следственных делах 30-х годов.  И парня, так хотевшего стать директором фабрики и строго следовавшего распланированному им таймингу, расстреляли в 1937 году где-то под Горьким...

Неизвестный Вронский

- Какой самый объёмный дневник в вашей коллекции?

- Дневник советского геолога Бориса Ивановича Вронского, первооткрывателя месторождений полезных ископаемых Северо-Восточной Сибири. 80 общих тетрадей – с 1927-го по 1976 год. Этот дневник появился у нас в первый год существования «Прожито». С тех пор прошло три года и подготовка публикации записей только сейчас подходит к финалу. Видный советский геолог Борис Вронский в 30-е годы на Магадане с ружьём и верной собакой искал для страны золото, а в 50-е вышел на пенсию и стал одним из популяризаторов поисков Тунгусского метеорита. 

Во время работы над дневником геолога я очень подружился с его семьёй – собственно, его потомки сами вышли на наш проект и предложили рассказать о записях Бориса Ивановича. Его дочь, Ляля Борисовна Вронская, проверяла правильность написания личных имён, географических названий, следила за тем, чтобы в публичное пространство не попали факты, которые она не хотела бы обнародовать. Это наш принцип – мы никогда не публикуем дневник без предварительного согласования с родственниками автора. Ляля Борисовна убрала всего три или четыре фрагмента, причём, не связанных с какими-то личными историями. По её рассказам, она была удивлена, потому что в дневниках отец предстал для неё совершенно другим человеком. Она помнит родителя сдержанным, закрытым, часто недовольным, но всегда спокойным. 

В дневнике же она нашла много критики своих близких, резкие, обидные, и, кажется, необдуманные суждения о друзьях и коллегах. Видимо, для Бориса Ивановича дневник был терапевтическим средством избавления от стресса и раздражения. Но не стоит делать выводы о психологическом портрете автора только на основе его личных записей. Пытаться понять, каким был человек, можно на основе пересечения множества линий: не только из дневниковых записей, но и из воспоминаний людей, которые его окружали, из переписки, рабочих материалов...​