Ещё до официальной премьеры существовала договоренность с тремя сотнями российских кинотеатров о показе этого фильма. Но после того, как картина стала гулять по сети, ещё примерно 200 кинозалов попросили предоставить им копии. Люди, посмотрев «Левиафан» на ноутбуке, захотели увидеть его снова, но уже на большом экране.
«А вы водку пьёте?»
Фильм вызвал острую и очень неоднозначную реакцию зрителя. Отзывы в диапазоне от восхищений до резкой критики («все постоянно пьют, всё плохо и хочется повеситься») сами по себе сделали большую пиар-компанию картине.
«Эта информационная скандальная волна сыграла нам на руку, - говорит Андрей Петрович. – При этом я никогда не задавался вопросом, кто смотрит мои работы. Как другие заявляют: «я, в отличие от некоторых, снимаю фильмы для зрителей». Я же снимаю фильмы только для себя. Согласуясь исключительно с собственным чувством меры, вкуса, правды, искренности и подлинности. Так что это, скорее всего, вещь уже следующего порядка – то, что моё кино может быть интересно ещё и другим людям. А целевая аудитория есть только у рекламы».
Равнодушными фильм никого не оставил. А в яснополянском ДК, лишь только началось общение автора картины с залом, случилась пусть маленькая, но всё-таки перебранка.
Одна женщина пожаловалась на беспросветность и безысходность сюжета. Спросила, планирует ли режиссёр, раз уж он такой известный, как-то финансово поучаствовать в улучшении ситуации. «Раз уж всё так плохо, может быть, построите ДК на Кольском полуострове (фильм снимался в Мурманской области – Прим. авт.), чтобы люди развивались?». Андрей Петрович ответил, что и себе-то дом построить не в состоянии, да и вообще, каждый должен своим делом заниматься. «Дома культуры должна возводить власть, а не режиссёры. Как и заниматься улучшением жизни граждан».
Мужчина с заднего ряда, перебивая и без очереди, поинтересовался, пьёт ли режиссёр водку. «У вас там в каждом кадре пьют!»
Звягинцев ответил, что собственно водку не очень любит, а его герой уходит в запой каждый раз после случающего с ним потрясения. Власть отбирает у него дом, где он вырос, он проигрывает суд. Жена изменяет ему с лучшим армейским другом, московским юристом, который приехал отстаивать их интересы в суде. Позже супруга кончает жизнь самоубийством, не выдержав позора. «От тех бездн, что разверзаются перед Николаем, он никаким другим образом защититься не может».
«Есть старый театральный анекдот, - рассказывает режиссёр. – Молодой актёр спрашивает у мастера: «В первом акте мне нужно сыграть выпившего человека. Как мне быть?». «Всё просто. Выпей». «А во втором акте я должен быть мертвецки пьяным». «Тогда напейся». «Но в третьем-то – трезв, как стекло!». «А вот тут уже только на таланте выехать можно».
К слову, режиссёр и не скрывает, что актёры в кадре по-настоящему пили. «Когда много людей, очень сложно согласовать степень их опьянения. Поэтому мы и пошли на этот рискованный шаг. Но это прозвучало в качестве предложения, актёры были вольны выбирать, пить им или не пить. Отказался, кстати, только один из работающих на площадке».
«Теперь меня услышали все»
Андрей Звягинцев уже рассказывал прессе, что сюжет, вдохновивший его на написание сценария «Левиафана», - это история американского сварщика Марвина Химейера. Тот одиноко проживал в своём доме на территории бывшего цементного завода. У него была автомастерская. В 2004-м году появились новые владельцы предприятия, которые предложили Химейеру выкупить у него его собственность, чтобы отстроить на этом месте новые корпуса. Вначале Марвин согласился, но не сговорились на цене, и пошло какое-то давление с использованием административного ресурса. Он тягался с местными властями, обивал все доступные ему пороги, обошёл все инстанции. И, не добившись справедливости, решился на отчаянный шаг. К тому времени его автомастерскую уже огородили забором и, чтобы попасть к себе домой, он вынужден был каждый раз проезжать через шлагбаум.
У Марвина Химейера был многотонный гусеничный трактор. Он надел на него бронированный колпак, заварил в нём себя изнутри (как сварщику, ему это удалось блестяще выполнить) и стал абсолютно недоступен для внешнего мира. Он снёс шлагбаум, сравнял с землёй забор и отправился в город. Там он разрушил 13 административных зданий. Потом посчитали – он нанёс городу ущерб в размере 7 млн долларов, из них 2 млн – одному только цементному заводу, ни одно здание которого не уцелело. В Химейера стреляли и пытались его остановить. Но броня выдержала всё. Когда было снесено последнее строение, через громкоговоритель он сообщил: «Меня никто не хотел слышать, теперь меня услышали всё».
Кроме Химейера не пострадал ни один человек. Прежде чем крушить, он предупреждал всё по той же громкой связи, что людям необходимо срочно эвакуироваться.
«Я услышал эту историю от моей переводчицы, которая живёт в Америке, - рассказывает Андрей Звягинцев. – Я понял, что история абсолютна универсальна. Более того, чуть позже я случайно наткнулся на текст новеллы «Михаэль Кольхаас» Генриха фон Клейста. Там тоже в центре внимания – маленький униженный человек, который мстит вассалу за то, что тот совершенно несправедливо с ним обошёлся. И там, что интересно, тоже фигурирует шлагбаум».
Разомкнутая структура
Зрителей, собравшихся в яснополянском ДК, в том числе интересовало, ставил ли режиссёр себе задачу создать картину о «типично русском», хотел ли он передать «национальный дух». Режиссёр отвечает, что ситуация, когда автор говорит «сниму-ка я сейчас фильм о том-то и о том-то» - это вообще не его творческий метод.
«Меня просто дрожь пробила, когда я услышал о Химейере. Это было что-то сродни откровению. Я понял, что именно благодаря этой истории во мне открылось что-то, что давно уже требовало своего выражения».
Режиссёр также заверяет, что фильм увидел свет просто по стечению обстоятельств. Идея «Левиафана» возникла в 2008-м году, а на стол продюсера в 2011-м легли 4 сценария авторства Андрея Звягинцева. «Решение снимать именно это кино было исключительно продюсерским. Думаю, он сделал такой выбор потому, что «Левиафан» был самым низкобюджетным».
Фильм Андрея Звягинцева – с плохим финалом. Да и финалом-то его назвать нужно лишь по необходимости. Никто не знает, как сложится в дальнейшем судьба Николая и его сына, оставшегося сиротой. Но думается, что вряд ли тут можно ждать позитивного сценария.
«Я называю такую концовку разомкнутой структурой, - говорит Звягинцев. – Всё-таки, когда есть хэппи-энд, или какое-то завершение, пусть и негативное (герой побеждает всех, но погибает сам) – это так или иначе даёт зрителю ощущение выдоха с облегчением. И к финальным титрам в таком случае вся история замыкается на саму себя. Зритель очень скоро или забывает о ней вовсе, или у него возникает чувство того, что ситуация разрешена. А вот как раз то, что побуждает мыслить, так это та концовка, после которой главные вопросы остались неразрешёнными. И уж тем более это обостряется, когда нам не рисуют картины какого-то гипотетического светлого будущего и убеждают, что, дескать, всё будет хорошо. Да вот не будет… Хорошее должно быть в жизни, а не на экране».
Андрей Звягинцев говорит, что изначально был готов к различным интерпретациям своей работы. И если одни видят одно, а другие вовсе этого не замечают – это вопрос зрительского восприятия, а не авторская недоработка. «Я прошу прощения, что фильм устроен так. Я с этим сделать ничего не могу. Для того чтобы в картине был однозначный посыл, нужно прибегать к плакатности, к морализаторству. Но такого нет в моей ленте. Это просто отражение того, что происходит, а выводы для себя каждый делает сам».
«Что-то внутри отзывается на происходящее вокруг, конденсируется и копится до того момента, когда появляется какая-то конкретная форма, - говорит режиссёр. – Это абсолютно иррациональный и бессознательный процесс. Ты вдруг однажды понимаешь, что именно это та история, которая требует того, чтобы она появилась на экране. Потом, конечно, что-то меняется, переписывается, доводится до ума. Но это переписывание – это всего лишь придание форме окончательного вида. И не более того».
«Трудно быть богом»: Светлана Кармалита представила фильм в Ясной Поляне 
«Колхозник» Охлобыстин о либеральном фашизме, детях и базовых ценностях 
Юлия Рутберг в Ясной Поляне: от угла к овалу 
«Вселенная Франкенштейна»: в Ясной Поляне показали лондонский спектакль 
Музыкант Дэвид Браун: «Русские не похожи на европейцев!»