Гармонь и коса, ухват, палка или посох, безмен и мешок — с такими предметами ходили колядовщики по дворам на Куликовом поле. Малая лишь часть из них — для увеселения, большинство — для устрашения и привлечения внимания. Коляда была суровой героиней святочных гуляний.
Доставалось и детям, и взрослым
«... палку вазьмуть, вроде, как пабирашка» — вспоминали старожилы памятного места об одном из атрибутов, с которым ходила Коляда. Другие запомнили с детства посох и мешок у неё в руках. И, кажется, всё логично и прилично: ряженой чудной старухе или цыганке, в каких преображались селяне, нужно что-то, на что опереться и куда сложить гостинцы от соседей. Но этим ещё и грозили детям, а те по малолетству верили.
Анна Дмитриевна 1922 года рождения из куркинской деревни Даниловки рассказывала: «Коляды спрашивали детей: «...слушаешь бабушку или мать? Не слушаешь — щас накажем вас... палкай, палкай...». А это уже сценка от Лидии Ивановны 1941 года рождения из деревни Подмоклое: «...памагаешь бабушке, дедушке?.. — Если не памагают, то атругают, заставят... Если памагаеть — пагладять па галовачке, канфетачку дадуть».
Выросшие дети деревни Ивановки и села Себино тоже помнили строгую Коляду. В Починках и Знаменском она угрожала забрать от матери неслухов. В деревне Курцы пугали: «щас в сумку пасажу и унесу...». В Чебышах звучала угроза пострашнее: «Счас поймаю, подвешу, пупок начну у тя выжигать...» — пересказал этнографам музея-заповедника «Куликово поле» свои детские впечатления Михаил Егорович 1930 года рождения.
Коляде, как позже Деду Морозу, ребятня рассказывала стихи. «Приходят стучатца... Аткрывают, а мы небальшие... Идёт Каляда, так, гаварит, ну-ка давайте, рассказывайте стихи... Стихи рассказали... „Ну, ничево, маладец“ и ушла... А если кто на пути встренется, их начинают в снегу катать...» — делилась Любовь Михайловна, жительница Кимовского района Тульской области 1917 года рождения. Снежные купания при встрече с колядующими претерпел брат женщины. Доставалось и взрослым...
Шумовое сопровождение
Спутники Коляды, по воспоминаниям жителей деревни Хворостянки, что поблизости с эпицентром места Мамаева побоища, ходили с печными ухватами или рогачами. Так в разных местностях называли один предмет, которым ставили в печь и доставали оттуда горячие горшки. Попробовать его в деле можно в Туле и в Епифани. Филиалы музея-заповедника «Куликово поле» — музей «Тульские древности» и Музей купеческого быта — познакомят с устройством избы и научат обращаться со старинной кухонной утварью.
Было у колядующих свое шумовое сопровождение. Шутники били в косу, чтобы привлечь внимание к процессии и вызвать хозяев на встречу Коляды. Несмотря на то, что это был вполне себе серьёзный народный музыкальный инструмент, звуки от него разносились надрывные.
Во многих местностях этнографам музея-заповедника «Куликово поле» рассказывали, что коляды носили с собой безмен. Это приспособление для взвешивания. Предмет знаком старшему поколению, но в прошлом он выглядел иначе. Безмен представлял собой увесистую тонкую полосу металла, на одном её конце был крюк для подвешивания товара, на другом — груз или крюк для весов. Большая коллекция весов-безменов представлена в купеческой лавке епифанского музея.
На Святки этот предмет колядующие использовали и по назначению, и как колокол, и как средство устрашения. «...стучать этим безменом... все испугаются, все харонятся» — вспоминала детство Любовь Михайловна, ровесница Революции 1917 года из деревни Софьинки.
Безмена боялись хозяйки. В некоторых деревнях Куликова поля долго жила традиция ритуального взвешивания шерсти колядовщиками, для чего и нужно было это устройство. Анна Ивановна из села Себина отмечала, что Колядами обряжались «женщины-пряхи». Фольклорист Владимир Пропп, приводя сведения этнографов прошлых веков в книге «Русские аграрные праздники», не раз упоминает шерстобитов. Так называли мастеров, которые взбивали шерсть перед прядением или валянием, чтобы удалить грязь и примеси. Наверное, профессионалы-ремесленники, могли по достоинству оценить «чево работали» другие осенью.
В основном, пряжу взвешивали колядующие на Рождество. Считалось, что до Святок необходимо все сырье переработать на нитки: «...кто не дапрядёть, то ани пугали... Гаварили, што на животе далжны жечь намытки...» — пересказывала Татьяна Павловна 1925 года рождения из деревни Сафоновки. «Намытками» называли необработанное сырьё. Существовало поверье, почему не стоило прясть в праздник: «Пряха крутитца — и овцы, мол, будут кружитца...» — рассказывали жительницы деревень Даниловки и Починок. В деревне Хворостянке перевернули примету так: «...на Святках нельзя прясть, вязать, а то волки овец будут есть». В деревне Красный холм отступали от этого правила, но шить и прясть после Рождества разрешалось только днем.
Если с детей — стихи, то с женщин был другой спрос. К приходу Коляды хозяйки готовили клубки: «...коляды придуть вешать... вот вешали, кто сколько напрял» — в один голос уверяли рукодельницы из Софьинки, Казинок, Орловки, Грибоедова, Донских Озерок. Безменом подгоняли, грозились «по пяткам наступить». Если пряжи было много, то коляды хвалили и благодарили за хорошую работу. Если мало — хозяек ругали, называли плохими и ленивыми, толкали в снег и в шутку колотили — «мяли бока».
И какой праздник, какие гуляния на деревне — на селе без гармошки?! «... па деревне хадили, песни играли...» — рассказывали старожилы о колядках, не сдерживая улыбки. Были они разные, но это отдельная история...
Публикация создана по материалам этнографических исследований специалистов музея-заповедника «Куликово поле» и на основе труда Владимира Проппа «Русские аграрные праздники» 2000 года. В качестве иллюстраций использованы изображения предметов из музейной коллекции. Специально для проекта «Поле. Русское поле» газеты «Аргументы и факты в Туле» к 645 годовщине Куликовской битвы и 650-летию сражения.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
