18-летнего деревенского парня Сергея Картавцева забрали на фронт в 42-м. Служил в пехоте, был дважды ранен, контужен, но быстро возвращался в строй. С боями дошел до Кенигсберга, а вернулся домой в 47-м - уже по окончании японской кампании и боевого дежурства на северо-востоке Китая. Такие выдались университеты для мальчишки, который прежде ничего кроме родной деревни не видел, а по зиме, так и ничего, кроме русской печи: валенки были одни на всех пятерых детей, на улицу выходили по очереди. 
«Метр с кепкой»
«Может быть потому, что в детстве и отрочестве ему, как многим из того поколения, пришлось пухнуть с голоду, отец был, что называется «метр с кепкой», - рассказывает тульская поэтесса и журналист Екатерина Картавцева. - И когда вместе с несколькими ровесниками его забирали в военкомат, соседка, у которой сын был настоящим русским богатырем, сказала Татьяне – матери моего будущего отца: «Я за своего Федора и то меньше переживаю, чем за твоего Сережку. Мой-то выдержит…». Но судьба распорядилась так, что Федор погиб в первом же сражении…
Бабушка Татьяна рассказывала, что отец в марте, приехал ближе к вечеру и долго парился в печи – так делали когда-то в деревне. А потом ему с великим неудовольствием пришлось снова влезть в обмундирование – больше надеть было просто нечего.
В деревне-то тогда чуть не каждую неделю свадьбы играли и женихи все – в военном. Один он какой-то пиджачок нашел себе, зато всегда полны карманы семечек – девок угощать.
Спешил любить
Отец никогда не рассказывал о войне - он ее терпеть не мог. Ничего в ней хорошего нет, что разговаривать... Война - это круглосуточный труд - вот главное. Работай, и все. А спать можно и на ходу. Возьмешься рукой за край телеги, чтоб направление держать, идешь с войсками и спишь, сны видишь. Служа в разведроте, отец много раз ходил за линию фронта. Однажды и «языка» добыли, и мешок с тушенкой уволокли. Круглые консервные банки в наглухо зашитом мешке тащить было даже приятно. Но когда в окопе ребята распороли мешок, там оказались - керосиновые плошки... Коптюшки, по-нашему. Именно это вспоминалось отцу, как одно из самых больших разочарований в жизни... По возвращении, он спешил любить - жену, детей, свою страну, поднимающуюся после разрухи деревню... Потому что любовь - прямая противоположность тому, чем ему так долго пришлось заниматься.
Сергей Павлович Картавцев пригодился там, где родился: всю жизнь он проработал прорабом в совхозе Нарышкино в Тепло-Огаревском районе Тульской области. А похоронен на Горняке – под Скуратово.
В этом году – было единственное 9 мая, когда мы не попали на его могилу: кладбища из-за коронавирусной инфекции были закрыты. Вот такой, папка, бессмертный полк у нас сегодня...»
