Её хорошо знают не только выпускники педагогического университета, но и туляки, неравнодушные к русскому языку и истории своего края.
КГБ для шестиклассника
«АиФ в Туле»: - Татьяна Викторовна, в вашей семье все находятся на одной волне. Вы понимаете друг друга с полуслова, и вам никогда не скучно друг с другом.
Т.М.: - Не скажу, что настолько на одной волне. Старший сын Михаил - историк и филолог, а младший, Василий, хотя тоже отчасти гуманитарий, выбрал другую специальность. Но когда он приходит в гости, то они с братом часто ведут разговоры на исторические темы.
«АиФ в Туле»: - У вас очень интересные сыновья. Вы, наверное, воспитывали их по специальной системе?
Т.М.: - Да Бог с вами! Я учителем работала, день и ночь тетради проверяла, возилась с учениками. Много времени не могла сыновьям уделять. Вот читали они постоянно, а телевизор не любили и сейчас не любят. Я им из библиотеки приносила хорошую детскую литературу. Читать выучились к четырём годам. И тот и другой в свои годы в детском саду по поручению воспитательницы собирали детей в кружок и читали им сказки.
А учились неважно. У них был своеобразный склад мышления, отличающийся от официального, в школе это не приветствовалось. Михаил, помню, написал выпускное сочинение по творчеству советского автора Льва Лондона, и учительница поставила ему тройку только потому, что не знала такого писателя. А Василий как-то высказал учительнице крамольную мысль, идущую вразрез с советской идеологией и на доске тему сочинения «Берём с коммунистов пример!» дописал «Например, с Берии!». Так она его, шестиклассника, грозилась отправить в КГБ.
«АиФ в Туле»: - Вы всегда хотели быть учителем?
Т.М.: - Нет. Хотя у меня мама 40 лет проработала в 10-й тульской школе преподавателем русского языка и литературы. Она после окончания в июне 1941 года Ярославского педагогического института, единственная с курса, поехала работать по распределению в ЧеченоИнгушетию. А через два года, вернувшись из эвакуации, из Златоуста, где она также работала учителем, получила должность директора тульского Дворца пионеров и возглавляла его в самое трудное время - в середине войны. К сожалению, сейчас никто не помнит, что там был такой директор - Тамара Петровна Астахова .
А я собиралась быть журналистом, ходила в кружок юных корреспондентов во Дворце пионеров, состояла в клубе «Искатель». В 20-й школе, в которой училась, готовила передачи для школьного радио и выпускала стенгазету. Но в МГУ не поступила, потому что пошла на искусствоведческий факультет и знать не знала, что там профильный экзамен - история искусства. Но в те годы в МГУ брали в основном студентов из союзных республик; по направлениям, может быть, брали и по блату, я не знаю. В общем, у меня было мало шансов... Но я не расстроилась и пошла работать секретарём-машинисткой, а через год легко поступила в наш педагогический. Уже на первом курсе вышла замуж. Хотя муж меня ещё в школе уговаривал стать его женой (а познакомились мы в том же «Искателе»). На втором курсе родился сын. Помню, мама носила его мне в институт на кормление. После окончания института с трудом устроилась на работу в школу. Тогда все хотели быть учителями. А детей сколько было! В три смены учились. Сейчас никто не верит, что такое возможно. И уже после 11 лет работы в школе я перешла в педагогический институт. Хотя ещё месяца четыре раздумывала над этим предложением. Мне рисовали перспективы защиты диссертации, но это меня не прельщало: нравилось работать в школе. Хотя были свои трудности: зарницы, кружки, смотры строя и песни, дополнительные уроки, и всё это
бесплатно и в личное время.
Туалета нет, зато компьютер дали
«АиФ в Туле»: - Как вы восприняли перестройку?
Т.М.: - С радостью. Хотя я в компартию в своё время вступала сознательно и искренне верила, что литература - предмет идеологический и я принесу пользу Родине. Сейчас вспоминаю свой наив с усмешкой. Я даже была последним парторгом факультета в 1988 году, когда шёл развал партии. И хочу сказать, что девочки, которые вступали при мне в партию, были очень хорошие: не задаваки и не карьеристки. Я не особенно люблю, когда всех хулят. Но Ельцина я, как и многие, встречала с надеждой. По телевизору с удовольствием смотрела пленумы - тогда это были самые интересные передачи. Кстати, его указом № 1 стал закон об образовании. Вузы и школы обрели волю и свободу. И 90-е годы стали лучшим временем для образования. Родились гимназии и лицеи, престижные и сегодня. Появились авторские программы, которые разрабатывали сами преподаватели. Студентам разрешили свободное посещение и выбор педагогов. Отмена партийных дисциплин в учебной программе вызвала всеобщее бурное ликование.
Прямо как в 20-е годы была обстановка. И при этом была дисциплина. Творческие учителя радовались переменам, а рутинёрам всё
это было не по нутру.
«АиФ в Туле»: - Когда всё изменилось?
Т.М.: - Когда Путин стал выстраивать вертикаль власти и начали якобы закручивать гайки. Отменили выборы ректоров, вернее, они есть, но лишь на бумаге.
«АиФ в Туле»: - Сейчас в образовании происходят парадоксальные вещи, у всех по несколько дипломов, а настоящих специалистов днём с огнём не найдёшь.
Т.М.: - Когда говорят «у меня два образования», «три образования», мне смешно. Ты хоть бы одно хорошее получил. Вспоминаю забавный случай. Увидела в магазине объявление: «Кофе молится на месте». Я рассмеялась: «Как это молится кофе? Он мелется». А хозяин в ответ: «У меня два высших образования, и я знаю, как писать».
Они ничего не стоят сейчас, эти образования. По специальности никто не работает, может, только учителя. Хотя Дмитрий Медведев в своё время говорил, что учителем может работать любой и педагогические институты не нужны. Как в Америке! Там не учат специально на педагогов. Например, учёный-химик может совмещать опыты с преподаванием. Сейчас вообще говорят, что ученик способен обучаться по компьютеру, а живой учитель не нужен.
Я не спорю, действительно, хорошо иметь под рукой Интернет, но это лишь подручное техническое средство. В тульской школе № 1, где я начинала работать, была учительница русского языка и литературы, известная на весь город Галина Сергеевна Епифанцева, участница войны. Она всегда говорила: «Не нужны мне ваши технические средства. Дайте мне лишь мел, тряпку и доску!»
И это правда! Каждый год её ученики без репетиторов поступали на филологические факультеты разных вузов. Это был учитель от Бога. А сейчас голову заморочили всякими нововведениями в образовании, инновационными технологиями. Мне нравятся слова одного московского директора школы: «О какой модернизации может идти речь, если 60% школ в России не имеют нормального туалета?» И у нас в области так же обстоит дело.
Правда, по части использования технических средств, или, как принято сейчас говорить, инновационных технологий, в Тульской области всегда впереди был Новомосковск. Я там впервые в середине 80-х годов увидела школу, где в каждом классе стоял телевизор, и ученики могли слушать телеуроки.
Элита за деньги
«АиФ в Туле»: - Сейчас количество вузов сокращается. В связи с чем? Не нужны умные люди? Или нет для них работы?
Т.М.: - О! Это штука тонкая. Когда только начали водить ЕГЭ, мне одна знакомая преподавательница объяснила, что, когда во Франции в конце 50-х годов ввели ЕГЭ, оно было направлено на отбор элиты. А остальным, как любят чиновники у нас говорить, предназначалось стать быдлом, которые будут элиту обслуживать. И так во Франции было устроено, что какой-то маленький процент молодёжи получал отличные оценки, и ему была открыта дорога везде. А остальные шли в колледж или работать, и путь в высшую школу был для них закрыт. Но во Франции задумывалась политическая и интеллектуальная элита, а у нас такую создать нельзя, разве что денежную, чиновничью. Элита – это лучшая часть общества, её совесть, культура. Какая у нас может быть элита?
«АиФ в Туле»: - Как вы относитесь к ЕГЭ?
Т.М.: - Я за альтернативу. Человек должен иметь право выбора формы итогового экзамена. Когда у нас в университете была свобода 90-х, студенты выбирали сами, что им писать на вступительном экзамене по русскому языку: диктант или изложение. Сейчас абитуриенты не только не в состоянии изложить свои мысли (у них иной раз и мыслей-то нет), но и не считают нужным это делать: одним учителя велят писать по трафарету, какой они предлагают, другие пишут всё что придётся, лишь бы поменьше сделать ошибок, потому что при обучении идёт натаскивание на ЕГЭ уже с пятого класса, и в результате школьники не могут связать двух слов. У нас тестирование превратили в метод обучения, а тестирование – это лишь метод контроля. Где и когда ребёнку говорить? Я до последнего билась в деканате за то, чтобы мой экзамен по методике преподавания русского языка был «говорящий», но когда его всё же вынудили перевести на тесты, я оставила и собеседование, чтобы студенты учились дискутировать, говорить, доказывать, отстаивать своё мнение и не боялись аудитории. А это очень важное качество, кстати, не только для учителя. У нас даже депутаты боятся выступать, большинство сидят и отмалчиваются.
«АиФ в Туле»: - Русский язык пропадает из-за засилья заимствованных слов?
Т.М.: - С чего это? С какой стати? Он сейчас англизирован, это да. В советское время говорили, что русский язык – язык международного общения. Мы так и воспитывались, что весь мир будет говорить по-русски, а он заговорил по-английски. Этот язык проще, чем русский. Но за русский язык нечего волноваться, он отбросит всё ненужное и останется таким же великим и могучим.
«АиФ в Туле»: - Вы видели не одно поколение студентов. Современные лучше или хуже своих предшественников?
Т.М.: - Так ставить вопрос нельзя. Они просто другие, у каждого поколения своё мерило. Но могу сказать, что нынешние студенты стали более равнодушны к специальности, по которой обучаются. Одним из показателей этого является возможность подать заявление на несколько факультетов или направлений обучения. Вот и подаёт один и тот же человек на математику, физкультуру и психологию!
«АиФ в Туле»: - Нравственные и семейные ценности в наше время утеряны?
Т.М.: - Это как раз та свобода, которую люди неправильно поняли. Тут надо вспомнить Ленина, хотя мы не любим его цитировать: «Жить в обществе и быть свободным от общества невозможно». Это даже не Ленин, это жизнь выдвинула такой лозунг. А многие хотят быть свободными от всех обязательств, в том числе от семейных. Поэтому в ходу гражданские браки как суррогат независимости. Хочу – живу, хочу – уйду. В юности я прочитала роман Ивана Ефремова «Туманность Андромеды». Он предвидел всё это. Но он преподносил развал семьи как положительную перемену, как часть коммунистического завтра. Люди в его будущем свободны от всего, в том числе от семьи и брака, а детей собирают в резервацию и воспитывают сообща. И вот оно, пожалуйста, сбывается. Детей отдают на попечение государства. Не последнюю роль сыграла в воспитании общества реклама. Когда тебе каждый день навязывают косметику и шампунь с сопроводительным слоганом «ты этого достойна», то начинаешь верить в то, что ты никому ничего не должна. Это говорит о том, что у нас мало людей самостоятельно мыслящих, не подверженных чужому влиянию.
«АиФ в Туле»: - Вы живёте 46 лет в счастливом браке. Есть ли семейный секрет?
Т.М.: - Терпение, уступчивость.
Кость мамонта
«АиФ в Туле»: - Перемены в нашем городе радуют? Набережную вот делают.
Т.М.: - У меня, как и у многих туляков, неверие в то, что создание набережной доведут до конца. Забросят как всегда, сославшись на отсутствие денег.
У нас изменения в городе и к лучшему и к худшему. Мне, например, категорически не нравится торговый центр «Утюг. Торчит, как кость мамонта, совершенно ни к месту, загораживая свет жильцам дома с очень дорогими квартирами (а, впрочем, может, и поделом!), и архитектурной ценности не представляет. Раньше там стоял двухэтажный дом углом. Посмотрите на старых фотографиях, одна его сторона выходила на улицу Фридриха Энгельса, другая на улицу Демонстрации. А на «пике» (возле угла) был обелиск. Всё было гармонично, и в народе именно этот дом прозвали «утюгом». В других городах после войны восстанавливали разрушенные старинные особняки, туляки же сами уничтожили исторический облик Тулы. «Белый дом» зачем-то поставили рядом с кремлём. И скажите, зачем столько торговых центров настроили? Я не представляю, кто в них будет ходить, разве что на экскурнсию. А вот ледовый дворец и велостадион в Заречье несколько лет обещают построить, и где всё это? Об отношении к детям в виде фантома театра кукол и к культуре вообще и вовсе молчу.
«АиФ в Туле»: - Чего ещё не хватает Туле?
Т.М.: - Культуры. Тула была городом оружейников, причём казённых, которых никто не любил, потому что они были на особом положении. Я из архивных данных узнала, что в Туле до революции не было крупных партий и организаций. Потому что не нужно было бунтовать, устраивать забастовки, хотя рабочие и бедствовали. Но если сравнить со всей Россией, то тульский пролетариат жил лучше: как самоварщики, так и оружейники, которые никогда не бунтовали. И выдающимися революционерами Тула не похвастается. Туляки всегда были равнодушны к политике, ничего им было не нужно. Жили по Н. А. Некрасову: «И духовно навеки почил». Вот он, характер рабочей Тулы, который так тонко подметил наш земляк Глеб Успенский в «Нравах Растеряевой улицы». Видимо, не напрасно вот уже почти двадцать лет вместо обещанного памятника среди ёлочек напротив цирка лежит всего лишь камень с надписью «здесь будет…»
«АиФ в Туле»: - Но вы любите свой город?
Т.М.: - Я – тулячка в десятом поколении. Чем больше ты знаешь город и трезво к нему относишься, тем сильнее ты будешь его ругать, как М. Е. Салтыков-Щедрин, которого обвиняли в антипатриотизме. А он говорил, что у него слёзы льются от горечи за судьбу своей страны. Патриотическое чувство, как любовь, интимное, нельзя о нём трубить каждый день. Тогда слово «патриотизм» стирается как пятак. А у нас думают, что если сказать 10 раз «патриотизм», то люди воспылают к городу любовью. Я считаю, что моя любовь к Туле и краю выражается в моей научной и общественной деятельности.
Иван Охлобыстин о болонках, средневековье и заклании 
«Я – везунчик». Тулячка о хороших учителях и земляках-рокерах 
Открытая трибуна: туляки о роботе-журналисте и устном экзамене по русскому 
Тульская Никита 
Страна слепых. Педагог об азбуке из цветов и собаках-поводырях