75 лет назад случилась одна из самых страшных в СССР подземных трагедий, унёсшая жизнь 56 человек. Она произошла на шахте №20 треста «Болоховуголь» в Тульской области в ночь с 24 на 25 сентября 1948 года. Детали произошедшего восстановил тульский краевед и автор tula.aif.ru Сергей Гусев.
Побег с работы
В двенадцатом часу ночи 24 сентября трое молодых оболтусов решили сбежать с работы по вентиляционному стволу. Это был способ, проверенный на многих других шахтах, чтобы не идти через проходную, где придётся отмечаться. Обычно ему воспрепятствовали просто – перекрытия на вентиляционных шурфах забивались досками. Горно-техническая инспекция запрещала это делать, но через некоторое время ляды, то есть перекрытия, забивались опять. А что ещё оставалось делать? Троица, собравшаяся сбежать с работы, видела, что на месте демонтированной ещё весной циркулярной пилы, теперь заваленной теми самыми склонными к возгоранию пиломатериалами, тлеют опилки. И даже почувствовали, что от них уже тянет дымком. Но как об этом доложить? Скажешь, все сразу догадаются, что ты решил тайком уйти с работы. Поэтому, никому ничего не сказав, они разошлись по домам.
В половине первого ночи на шахте узнали о возгорании. Через четверть часа об этом доложили ответственному дежурному по шахте, помощнику главного инженера Кукушкину. По идее, на этом всё должно было закончиться, ведь Кукушкин собственноручно готовил план ликвидации аварий и должен был точно знать, как действовать в экстремальных ситуациях. В случае неожиданного возгорания необходимо было немедленно установить место пожара и переключить вентилятор на проветривание. Однако на этом всё только начиналось.
Задохнулись в дыму
Кукушкин ещё надеялся на чудо и не хотел бить тревоги. Понимал, что за подобное происшествие от вышестоящего начальства влетит по первое число. Поэтому никого из шахтного надзора о случившемся он в известность не поставил, только отдал приказ вызвать горноспасателей из Болохово и главного инженера. Добежав до места аварии, Кукушкин увидел, как из подъёмного ствола валит дым, и дал команду остановить вентилятор. Был уже час ночи, то есть с момента обнаружения возгорания прошло полчаса.
Поскольку вентиляция не происходила, тут же оказались загазованы как электровозный штрек, так и главный вентиляционный. Между тем стало известно, что под западной лесоспускной скважиной находятся люди. Впавший в панику Кукушкин, позабыв все инструкции на свете, приказывает включить вентилятор вновь, теперь на нагнетание. В штрек устремляется дополнительный поток отравленного воздуха. Как потом решили, именно после этого приказа погибло наибольшее количество людей. Дым следовало откачивать в режиме реверса, а не нагнетать его обратно. Тогда бы люди могли выехать по подъёмному стволу.
При этом даже точное количество находившихся под землей людей нельзя было назвать. Учёта прихода и ухода со смены не велось.
Наконец из Болохово добрался горноспасательный взвод. Это тоже могло остановить трагедию, ведь командир взвода вышеупомянутый план ликвидации аварий когда-то сам визировал. Однако никто из поддавшихся панике людей о плане даже не вспомнил. Действовали по наитию, не осознавая последствий.
Командир взвода спасателей тут же сам угорел в загазованной среде ещё перед спуском в шахту, на эстакаде подъёмного ствола. Оказавшись внизу, почувствовал себя плохо. Вместо того, чтобы спасать пострадавших, пришлось поднимать наверх командира.В два часа ночи приехал главный инженер Трубников. Он пытался спасти ситуацию, отдал приказ о реверсировании вентилятора, но было поздно. Люди уже погибли. В шахте задохнулись 56 человек, в том числе 13 женщин. Среди погибших были также советские немцы, находящиеся здесь на принудительных работах. Всех похоронили в братской могиле в селе Пятницком Киреевского района. Семьям оказали посильную материальную помощь, и приказали хранить всё в тайне. На памятнике братской могилы не указали ни одной фамилии.
Кто виноват?
Главными виновниками случившегося признали ушедших раньше времени со смены рабочих, двое из которых вообще были выпускниками ФЗО, то есть "пэтеушниками". Также были наказаны главный инженер шахты Трубников и его заместитель Кукушкин. Более вышестоящее начальство отделалось выговорами и строгачами.
27 сентября 2003 года заговор молчания вокруг этой трагедии был прерван. На братскую могилу в селе Пятницком Киреевского района установили плиту с 56 фамилиями шахтеров, погибших при самой крупной подземной аварии в СССР в сентябре 1948-го года.
Трагедии можно было избежать
На шахте №20 еще в 1947 году произошло три несчастных случая со смертельным исходом. Уже после всего случившегося на закрытом партсобрании треста «Болоховуголь» заслушивали отчёт секретаря парторганизации Кручинина о работе парторганизации за 1948 год. Никого из посторонних не пустили. Только свои, партийные, проверенные. Шахту №20 на этом собрании периодически полоскали. Однако о случившейся трагедии – ни слова, как будто её и не было.
Говорили о том, что трест в 1948 году не выполнил ни одного из взятых обязательств. Шахта №20 только за четвертый квартал принесла убытку 900 тысяч рублей. Здесь, на двадцатой шахте, недостаёт около 2000 п. м. скребковых цепей, более 2 километров кабеля, никаких мер, чтобы покрыть дефицит не принимают. Выезд представителей
треста на шахту №20 позволил высвободить на месте 98 человек подсобной рабочей силы, но отдел рабочих сил не подхватил этого, не разобрался с возможностью использования освобождаемой рабсилы. Дело было пущено на самотек и 50 процентов рабочих опять остались на шахте № 20.
В общем, банальные все для того времени производственные вопросы. Шахты обводнены, захламлены. Та же шахта №20 находится в аварийном состоянии, работать в две смены здесь нельзя, а люди работают.
Правительственная комиссия, изучавшая причины трагедии, установила, что околоствольные выработки на шахте были захламлены легко поддающимися воспламенению отходами древесины. На рабочих местах не имелось никаких средств самозащиты, да если бы и были, что толку? Мало кто из рабочих был обучен пользованию ими. Средства самозащиты не появились даже после того, как трагедия уже случилась. Хотя об этом опять же было строго-настрого приказано молчать. Комиссию по расследованию возглавлял ни много, ни мало министр угольной промышленности западных районов СССР Александр Засядько.
Из истории вопроса
…Уголь в прошлом веке был стратегической ценностью. Поэтому одной из важнейших задач, стоявших перед Тульской областью с момента освобождения от немцев, стало возвращение к жизни шахт Подмосковного бассейна. Сначала приходили составы с эвакуированным оборудованием и даже целыми трудовыми коллективами. Потом начали прибывать рабочие из других областей, а тульским предприятиям вводилась обязанность брать шефство над угольными шахтами. Все силы бросались на добычу угля.
Однако человеческих условий труда на шахтах практически не имелось, не соблюдалась и техника безопасности. По этому поводу, например, переругались руководители лагерных отделений на апрельском совещании 1945 года, где обсуждалось выполнение плана скуратовскими шахтами. Лагерных – потому что на угледобыче было занято много заключенных. Люди с мест жаловались на то, что рабочие ходят в рваной обуви, техника постоянно ломается, на бесконечные простои, непригодную для питья воду. Начальство эти претензии категорически отметало: разутым никто не ходит, ремонт налажен, просто главный инженер бездельник.
Время шло. Правительство поставило задачу ко Дню шахтера 1949 года нарастить производительность труда до довоенного уровня. Однако порядка это не прибавляло. Рано или поздно всеобщий бардак должен был привести к чему-то страшному. В марте 1948 года на шахте №17 треста «Щекинуголь» начальник участка послал запустить вентилятор в загазованный штрек рабочего. Тот никак не возвращался, тогда делегировали к нему на помощь еще одного рабочего.
Его также не дождались. Начальник участка пошёл разбираться, что происходит, тоже не вернулся. Все трое погибли, задохнувшись. Специальная комиссия провела расследование и установила, что вентилятор вообще не следовало запускать. Он стоял на исходящей струе из лавы и только увеличивал приток углекислоты из старых выработок в рудничную атмосферу. Примерно также получили частичное отравление рабочие шахты № 8 треста «Скуратовуголь», которых послали в загазованную лаву без запасного выхода.
Той же весной заключенные с шахты №6 треста «Скуратовуголь» украли два с половиной килограмма взрывчатки. Что уж они собирались с ней делать – неизвестно. Может и рыбу глушить. Серьёзного учёта взрывчатых веществ не велось ни на одной шахте. Может её вообще взял кто-то из вольнонаемных. Но приписали заключённым и в полном соответствии со временем решили, что они таким образом имели намерение изготовить самодельные гранаты, напасть на охрану и устроить массовый побег.
