Николай Шеин – ребёнок войны, кадровый военный. После того, как ушёл в отставку продолжил общественную работу. В 88 лет он продолжает делиться знаниями и воспитывать молодое поколение.
От ВДВ до «Знания»
Антонина Афанасьева, «АиФ в Туле»: Николай Григорьевич, вы более 30 лет отдали службе в армии, примерно столько же – просветительской деятельности. Как сложился ваш путь?
Николай Шеин: Когда началась война, мне было семь лет. Я остался сиротой. Мама умерла, от болезни – мне было четыре месяца, а папа в 1941 году был мобилизован на восстановление серно-рудных шахт, там заболел и умер в 1943 году. Старшие братья, как и во всех семьях, были на фронте. Так я стал сыном колхоза, жил в правлении с бабушкой. Работать должны были все. Мы считали, что так и должно быть, ведь другой жизни не знали.
Окончил семь классов, после техникума пошёл в военкомат проситься в училище. Это был сентябрь 1953 года. Все места были заняты, и тут ко мне вышел майор и говорит: «а хотите поступить в новое никому ещё неизвестное училище?» Отвечаю, что хочу. Речь шла о закрытом Алма-Атинском военном воздушно-десантном. Три года я там проучился. А потом стал командиром взвода в Тульской воздушно-десантной дивизии. Через три года наш полк перебросили под Ташкент, где я провёл 10 лет. После этого меня назначили заместителем командира батальона в Беларуси, возле Полоцка, там прослужил ещё восемь лет. Когда я стал негоден для службы в ВДВ, меня перевели в политотдел спецчастей в Уфу.
- Здесь и началась ваша общественно–просветительская деятельность?
- Да. Я начал работать в обществе «Знание» в 1984 году. Тогда это была очень авторитетная организация. Просто так попасть нельзя было. Существовал отбор. Меня взяли начальником методического отдела. Но Башкирия есть Башкирия, а хотелось в Россию. В 1988 году я обменял квартиру в Уфе на жильё в Туле.
Но в 90х общество «Знание» закрыли, посчитав его слишком советским. Я остался без работы. Но я не мог не работать. Меня поддержали энтузиасты, и мы решили восстановить организацию. Но в 2013 году и её ликвидировали. В 2016 году появилась новая – «Знание-Данко».
В помощи такой организации особенно нуждаются люди в старше 85 лет, это участники Великой Отечественной войны, труженики тыла, дети военного времени. Но их всё меньше, и мы должны о них заботиться и помогать им. Этим людям есть, что рассказать – они своими глазами видели правду. Мы не можем позволить скрывать или искажать историю.
Одна из наших встреч называется «Память маленького сердца». Участники рассказывают о своих детских воспоминаниях, самых ярких и трогательных…
- А у вас такие есть?
- Конечно. Когда был мальчишкой, в колхоз приехала семья генерала Андрея Ерёменко, будущего маршала, – его жена Нина Ивановна – статная красивая женщина с младшим сыном Борей и дочкой – моей ровесницей Инной. Мы с ней вместе учились, дружили. Наверное, это было даже больше, чем дружба, она мне нравилась – генеральская дочка, в красивом платье, светлая. Однажды, когда она отдала мне учебник, я нашёл в нём записку «Коля, давай с тобой дружить. Когда вырастем, всегда будем вместе…». Но не успел я дочитать, как Шурка Зубков, который третий год учился в третьем классе, выхватил её у меня и начал кричать на весь класс «тут Кольке девчонки пишут записки» и отдал листок учительнице. Инна покраснела и тут же пулей вылетела из класса. С тех пор она не разговаривала со мной. Нас хотела помирить та самая учительница. В одном из школьных спектаклей мы должны были играть влюблённых – парня пришедшего с фронта и девушку, которая его ждала. По сценарию, мы должны были обняться, но этого так и не случалось. Я не сделал первый шаг… А через несколько дней за её семьёй приехал отец и забрал их. Спустя много лет я узнал, что в ту же ночь Инна простыла на морозе и умерла.
Тогда погибали многие детей – в деревне, где не рвались снаряды и не было военных действий. Всё дело в том, что они были предоставлены сами себе. Один мой друг упал в колодец, другой – попал под трактор, трое замёрзли в поле.
- Но это было военное время, а ведь сегодня дети тоже часто предоставлены себе…
- С детьми надо заниматься, отдавать на секции, кружки, водить на встречи с ветеранами. Некоторые сегодня говорят, что дети плохо воспринимают прошлое. Но всё это зависит от подхода. Если ты начинаешь учить детей, то они закроются, и достучаться до их сердец будет практически невозможно. Но если ты считаешь их равными и именно с этой позиции ведёшь диалог, то они начинают слушать и открываются. Когда мы приходим к школьникам, то садимся как можно ближе к ним, пытаемся найти между нами что-то общее, и тогда встреча становится душевной. Дети гораздо восприимчивее, просто надо найти к ним ключик.
Однажды в лагере я задавал ребятам вопросы и за верные ответы давал значки нашей организации. К концу встречи их уже не осталось, ко мне подошла одна девочка. «Вы можете мне дать свой значок, что у вас приколот, я маме покажу, а когда вернёмся в Тулу, я вам его верну», - говорит она мне. А у меня этих значков сотни! Конечно, я отдал. А этот детский порыв остался в памяти.
Не их вина, а их беда
- Почему сейчас вы не проводите просветительские занятия – нет учёных?
- При обществе «Знание» было больше возможностей и объёма работы. Тогда мы могли приглашать разноплановых лекторов, так как им за это платили приличный гонорар. Но опять же не каждый учёный может быть лектором. Надо понимать специфику аудитории. Например, если педагог, читающий лекции студентам, придёт к первоклашкам и будет рассказывать всё по старой схеме, то его не поймут и занятие пройдёт впустую. Поэтому и при отборе лекторов была аттестация.
- Сегодня с вами сотрудничает молодёжь?
- Мы не платим гонораров. «Знание-Данко» - это общественная работа, и молодых людей у нас немного, но они есть, мы называем их энтузиастами. И всё же большинство людей сейчас нацелены на заработок, а уже потом могут заниматься общественными работами.
- А что насчёт молодых учёных?
- Для молодёжи сегодня в первую очередь важно, будет ли их профессия приносить доход. И это не их вина это их беда. В советское время каждый был уверен, что никто его не уволит, что ситуация не поменяется в одночасье.
Наука сейчас развивается, потому что есть поддержка государства: создаются лаборатории, обучение на предприятиях, развиваются различные сферы.
Но лично моё мнение, что наука уже не так универсальна, как была раньше. Специалисты стали более узкими. Если раньше для общения с профессионалами из смежной области, надо было иметь представление о ней, то сегодня, мне кажется, кругозор сузился. Я не могу сказать, плохо это или нет.
«Вера - «моя жизнь»
- Как сложилась ваша личная жизнь?
- С Верой – будущей супругой, мы встретились в 1945 году. Она была мне верной подругой все эти годы. Мы много раз расставались, потом в 1959 году поженились и прожили вместе 58 лет. Пятый год как её нет. Она мне подарила меня.
У нас родились дочь и сын. Я ими очень горжусь. Оба в Туле, а вот внучка у меня работает в передаче «Голос. Дети» на Первом канале, в Москве. Знаете, как она меня называет? Коля. Она много времени в детстве проводила у нас, а жена меня звала по имени, так она и привыкла. Да и честно говоря, не люблю я, когда ко мне по имени-отчеству обращаются. Хочется ещё немного Колей побыть…
