Женя рос в пригороде Новомосковска Тульской области, в посёлке Гипсового комбината. Обычный парень, ничем особым не отличался, разве что плоховато видел. Но мало ли очкариков было во все времена, даже с такой заметной близорукостью как -5. Это не мешало ему много читать, бренчать на гитаре и постигать азы судомодельного спорта, а главное, мечтать о море. Женя думал после школы идти в мореходку.
Наука придумает
Парень вырос и понял: с его зрением на море побывать он сможет разве что в качестве туриста. Растерялся немного, но окончательно хоронить мечту не стал. После 10 класса пошёл в техническое училище, ведь специальность какую-то всё равно иметь надо. «А там, - думал Женя, - наука что-нибудь, да придумает».
Через год Евгений Муравьёв вышел из училища специалистом по ремонту контрольно-измерительных приборов. Профессия, среди прочих рабочих, считающаяся интеллигентной – не ломом махать и не гайки закручивать. Достаточно тонко руками уметь надо действовать, что для судомоделиста уже с большим стажем было только на руку.
И тут получил парень первый удар судьбы. На крупное предприятие, являвшееся базовым для училища, его не взяли. Не взяли и в городскую котельную. Вежливые объясняли: «работа ответственная, а производство опасное, сам понимаешь, вдруг что»… Хамы резали «правду-матку»: «ты сейчас устроишься - и сразу на больничный, оно мне надо?!»
А Женя на больничный не собирался: зачем? Тогда ещё не догадывался, что судьба готовит ему удар посерьёзнее. Ну нет, так нет - и пошёл в лаборанты, в расчёте на то, что будет там не только работать, но и учиться на вечернем отделении. Правда, учебу скоро бросил. Принцип «мне бы только диплом агронома получить, а там хоть трава не расти» не вдохновлял. Зато вдохновило предложение занять должность завхоза на институтской водноспортивной базе.
Расстался, потому что любил
Шатское водохранилище - не море, конечно, но в Тульской области самый крупный водоём: кое-где от берега до берега почти два километра будет, и волна порой гуляет чуть ли не океанская, и глубины есть морские, и заливы. В общем, пусть и частичное, но осуществление детской мечты. Вскоре Женя стал исполнять обязанности спасателя, потом тренера и, в конце концов, дослужился до директора.
Вспоминает он теперь о той счастливой поре с удовольствием. В его распоряжении была яхта «Бриз», семь с половиной метров, с каютами. Это для доцентов с кандидатами. Студенты отдавали предпочтение небольшим яхтам олимпийского класса «Финн», их было пять. На них зачастую катались романтические пары, хоть и рассчитаны эти лёгкие маневренные судёнышки на одного. Муравьёв одним из первых в Новомосковске освоил только появлявшийся тогда, в начале 80-х, виндсёрфинг.
Хамы резали «правду-матку»: «ты сейчас устроишься - и сразу на больничный, оно мне надо?!»
Помимо хождения по волнам, Муравьёв поднял уровень новомосковского судомодельного спорта на такую высоту, что возглавляемая им команда заинтересованной ребятни год от года поднималась всё выше в турнирной таблице областного первенства. И это первенство в итоге стали проводить не в Туле, а в Новомосковске. Намечалось и счастье в личной жизни. Однако Женя осторожничал. Ему было 26, ей 20. А что если… И тогда в 23, к примеру, она станет женой слепого. Этого допустить он не мог. Любил.
Сейчас он рассказывает об этом просто, без надрыва, даже не хмурится: «Что такое отслойка сетчатки? Сначала появляется как бы занавесочка сверху на глазу. Потом всё хуже и хуже. Отправился в Институт Гельмгольца. Там меня пытались лечить и даже оперировали. Не помогло. Оттуда вернулся я уже практически незрячим. Только чуть-чуть свет брезжил. Возил меня туда-обратно отец. И не только туда. Ничего не помогло. Нет, окончательно надежды я тогда не терял, рассуждая, как и в юности, что наука что-нибудь, да придумает. Но, сказал мне однажды один мудрый доктор: «Наука, конечно, на месте не стоит, но идёт не так быстро, как хотелось бы». Все имевшиеся на то время самые мощные глазные клиники, в том числе знаменитая «Фёдоровская», перед моим недугом оказались бессильны.
Короче говоря, не осталось у меня ни-че-го. Ни любимой работы, ни судомодельного интереса, ни музыки, ни личной жизни. Когда меня привезли из Москвы после очередной попытки что-то изменить, понял: это всё. И, разумеется, впал в некоторую прострацию. Чем занят был? По большому счёту, ничем. Сидел дома. Слушал радио. Или телевизор. Большая коллекция пластинок, которую сам собирал, быстро надоела. Всё надоело примерно через месяц. Истерик не закатывал, но были и мысли: что делать дальше?»
Дал пинка
Прошло месяца два. Однажды заявился к нему друг Саша и довольно эмоционально спросил: «А какого рожна ты тут сидишь?! Вставай, одевайся, поехали!» И поехал инвалид по зрению Евгений Муравьёв, которому ещё и тридцати не было, на предприятие, где работали, в том числе, совсем незрячие, - Учебно-производственное предприятие Всероссийского общества слепых. Ныне «Низ-вольт». На работу вышел 21 апреля 1986 года.
Металлоштамповка - это когда молотит беспрерывно шумный агрегат, тиражируя некие детали, и, кажется, зрячий через пять минут как минимум без пальцев останется. Не то что слепой. Оказалось, не так всё сложно. И Евгений довольно-таки быстро приноровился. К тому же в те времена на предприятии, в те годы глубоко опекаемом государством, трудились около трёхсот пятидесяти человек, из них почти двести - слабовидящие и совсем слепые. Это коллектив, это общение. А зарплата! Наш герой зарабатывал в месяц 120 рублей, с пенсией получалось 200. В то время куда больше, нежели рядовой инженер.
Настолько хотелось чего-то нового, что и в балет на льду пошёл бы!
Но не работой единой довольствовался. Взял да и освоил самостоятельно азбуку Брайля. Стал читать-писать. Читать более десяти страниц в день было тяжеловато: пальцы уставали.
Потом была агитбригада - при заводском клубе. Ребята попросили: мол, Женя, нам тексты нужны. Ну речёвки там, кричалки всякие, частушки. Ты вроде стишками балуешься? Получилось у него легко, но без штампов и пошлости. Вспомнил, что когда с пятнадцати лет начал наигрывать на гитаре, то со временем смотреть на гриф необходимости не было уже. В общем, пошло-поехало. С немалым удивлением для себя заметил, что жить-то опять стало интересно! Говорит сейчас: настолько хотелось чего-то нового, что и в балет на льду пошёл бы! На лёд не пошёл, отправился в драмкружок. В который, кстати, и сейчас ходит.
Виноватых искать некогда
Гитару он вспомнил, поиграл давно забытые песенки, которые разучивал с друзьями ещё в школьном ВИА, и как-то незаметно стал сочинять свои. Качество их оценивали сначала исключительно друзья. Кстати, его первая книжка так и называется: «Я пою для друзей». А поскольку друзей, настоящих, становилось всё больше, то скоро нашлись такие, кто сказал: пора бы тебе, друг, и на сцену.
Коль скоро на всю область нашёлся только один незрячий бард, охваченный вниманием регионального отделения ВОС, то он и отправился на фестиваль в Иваново. С тех пор фестивальная его история только множится. В подмосковном Михнево был несколько раз. Там познакомился с известным бардом Юрием Лоресом, отношения с которым поддерживает до сих пор. Также ездил на ежегодный фестиваль на Куликовом поле, где стал лауреатом, получив приз «За высокое исполнительское мастерство», теперь Евгений - член жюри.
О любви
Когда Муравьёв перебрался от родителей в интернат, на другой край Новомосковска, чтобы быть поближе к заводу, в его комнатке вскоре появилась надежда. Её, кстати, так и звали - Надя. Она даже немножко видела, что существенно облегчало жизнь обоим. Жили - не сказать, чтобы уж очень плохо. Одно его тяготило: чувствовал, что для Нади его скромная холостяцкая комната - явление непостоянное. Да, вместе, да, дружеские застолья то и дело. Не скучно. Но и только. Потом она и вовсе ушла.
Татьяна появилась в его комнатке случайно. Общая знакомая привела. Раз пришла, другой. Будучи зрячей, не навязывала помощи по хозяйству, не демонстрировала показного горячего участия в его судьбе. Вообще вела себя так, что будто вовсе и не было между ними никакой разницы: вижу - не вижу.
Однажды пошли они в кафе, по-дружески. Посидели, вышли на улицу - дождик припустил, колючий такой. Укрылись под деревом, смеялись. Под ногами осенняя листва шуршала. Так хорошо было. Уже когда сошлись и стали жить вместе, Таня призналась, что приходила к Жене, когда ей бывало совсем круто. Смотрела на него и думала: вот ему стократ труднее, однако он живёт и радуется, а я?.. Вместе они уже пятнадцать лет.
«Мои глаза, мой друг, мой ребёнок». Как бесплатно получить собаку-поводыря? 
Счастливая звезда Стича. Слепой бездомный пес из России переехал в Германию 
«Барьеры в голове». С какими проблемами сталкиваются слепые в городе? 
В эфире. Как школьное радио помогает реабилитации слепых учеников 
Слепые ведут слепых? В чём вина нынешней элиты