Полным ходом идёт подготовка водоёмов к купальному сезону. Начальник тульских водолазов Игорь Голышев рассказал tula.aif.ru об особенностях профессии и почему слово «дайвер» среди водолазов — это ругательство.
Естественный отбор
Олег Бондарь, tula.aif.ru: Игорь Владимирович, а где у нас можно выучиться на водолаза?
Игорь Голышев: Школ по подготовке гражданских водолазов в России много, но лично у меня был свой путь в профессию. Скажу прямо, с детства о ней не мечтал и даже не думал, всё вышло случайно. К моменту призыва в армию от своих знакомых я уже много наслушался рассказов о том, как служили они, и у меня сложилось впечатление, что это было достаточно бездарно. Мне же хотелось службы поинтересней, а не просто, образно говоря, «чистить картошку», вот я и попросил военкома отправить меня куда-нибудь подальше от дома, например, на флот. Так и попал в Северобайкальск в учебку по подготовке водолазов, а потом продолжил службу в Ленинградской области на побережье Финского залива.
— То есть стать водолазом достаточно просто?
— О гражданских школах ничего не могу сказать — не знаю. А вот армейский отбор был очень серьёзным, и мы проходили углубленную медкомиссию. Требования к здоровью предъявлялись повышенные. То, что сердце должно быть здоровым, это понятно, но есть ещё и более важные моменты.
Когда водолаз погружается, повышается давление и у него элементарно уши закладывает, а, чтобы выровнять давление в среднем ухе, ему нужно «продуться». Но это невозможно, если у человека непроходимость евстахиевых труб, и тогда у него будут просто нестерпимые головные боли, а то ещё и что-то похлеще может с ним произойти. Такой водолазом быть не может. При проверке в воду, конечно, сразу не погружают, а помещают в барокамеру, где условия имитируются и рядом находится инструктор, который в случае чего знает, как действовать. В барокамере достаточно пробыть минут пять-десять и сразу станет понятно — водолаз ты или нет.
У меня, помню, сразу же уши заложило, но я выполнил все рекомендации инструктора и самочувствие нормализовал — признали годным. Правда, потом в поликлинике заново проходили все обследования. А вот с заболеваниями лёгких отсеивают сразу.
— А кого ещё точно не возьмут в водолазы?
— У нас в стране — женщин. В этом случае без сексизма не обойтись, потому как профессия водолаза относится к особо сложным и, соответственно, женщина не может им быть официально. В России есть первая и единственная женщина-водолаз — Оксана Шевалье. Фактически она работает водолазом, но она не водолаз, потому как официально оформлена на должность спасателя. Лично я считаю, что женщина вполне может работать водолазом, но, если к нам на работу придёт устраиваться дама, её не возьмут. Диспетчером или в отдел кадров, или на любую другую офисную должность — пожалуйста, но не более того.
— А как же тогда женщины-дайверы, они же есть?
— Да, таких много. Но среди водолазов слово «дайвер» считается ругательным, потому как некоторые из них совсем не дайверы, а форменные раздолбаи, которые не соблюдают при погружении элементарные нормы и порядки, отчего с ними часто и происходят всякие неприятности. Но есть и настоящие дайверы, которые совершают такие погружения с таким оборудованием, что водолазам даже представить сложно. Эти так называемые технодайверы — профессионалы с большой буквы. Просто они в своей деятельности не придерживаются того свода правил, которого мы как государственная структура придерживаться просто обязаны. Вот поэтому в наших рядах женщин нет, а в их есть. Дайверы в этом плане более свободны и вольны делать так, как считают нужным, но при этом не застрахованы от ошибок, хотя многое у них и получается правильно. Это как среди автолюбителей, одни безбашенные и в столбы врезаются, а другие фору любому профессионалу могут дать.
«Романтизьму» нет
— В чём основная задача вашей службы?
— В поддержании постоянной готовности и поиск пострадавших и погибших на водоёмах области. Кроме того, мы входим во всероссийский резерв спасателей и если на водных объектах страны что-либо чрезвычайное случается, то должны быть готовы по первой команде выдвинуться в любую точку.
Так, в 2015-м выезжали в Подмосковье, где над Истринским водохранилищем столкнулись вертолёт и гидроплан. Вот мы и были среди тех, кто занимался поиском и извлечением из воды тел погибших. Но такое случается, к счастью, не часто.
В регионе наша работа иногда связана и не с водными объектами. Мы можем принимать участие и в ликвидации последствий взрыва бытового газа, ураганов и т.д. Если что-то подобное происходит, то вся наша специализированная пожарно-спасательная часть выезжает на место, независимо от специальностей, званий и должностей каждого из спасателей.
— Вы совсем ничего не говорите о важной составляющей вашей работы — проверке водоёмов перед купальным сезоном...
— Да ничего интересного в этом и нет. Так... Рутина. Когда служил на Байкале, там видимость была 25 метров — погрузился и красота. На море, когда потом служил в Ленинградской области, нам уже говорили, что там видимость плохая, а она была метров пять-семь. А в водоёмах нашей области видимость уже нулевая, ила по колено и ничего не видно. Вылезаешь весь в грязи. А находить приходится не то что увидел, а что нащупал. Пожалуй, единственное место, где есть прозрачность — карьеры в Суворовском районе.
Вместо сундуков унитазы
— Так что же «нащупывать» приходится на дне водоёмов?
— Да вряд ли это достойно внимания. Это скорее ближе к анекдотам. Например, в зоне отдыха «Хомяковские поляны» водолаз поднял урну с надписью «Чистое Заречье», что в очередной раз подтвердило: не у всех наших жителей ещё благополучно с культурой поведения. Ведь урну эту сперва нужно было взять с места установки, затем зачем-то приволочь на пляж, а потом ещё и утопить. В основном попадается всякий мусор, о котором даже говорить не хочется. Сундуков с сокровищами ещё никто не находил.
— А к процедуре поиска утопленников водолазы, наверное, тоже со временем привыкают?
— К такому привыкнуть невозможно. Это всегда страшно и неприятно. Особенно в наших условиях, когда из-за отсутствия видимости водолаз не может заметить тело с расстояния нескольких метров и тем самым подготовиться к «встрече» морально, а попросту натыкается на него. Вот поэтому во время поисковых работ мы не плывём, а идём по дну пешком, ведь упереться в тело ногой гораздо «приятнее», чем неожиданно уткнуться в него лицом. А руководит водолазом другой спасатель, который с берега, как овчарку на привязи, держит его за верёвку и с помощью специальных сигналов даёт команды, куда двигаться. Сам же водолаз находится под водой в полной дезориентации. Задача усложняется и тем, что люди тонут, как правило, за пределами пляжа, где не было обследования и поэтому там попадаются всякие предметы, например, унитазы, брёвна, покрышки. И там момент вздрагивания происходит постоянно.
— Непредвиденные ситуации случаются?
— Чтобы их избежать, мы постоянно тренируем себя, и обслуживаем своё снаряжение. А все непредвиденные ситуации связаны с сюрпризами природы и неадекватной реакцией родственников погибших. Так, к примеру, от них часто можно услышать: «Почему так долго ищите», «Дайте мне аппарат, я сам сейчас полезу и найду» и т.д. При этом пытаются отобрать снаряжение. Но я отношусь к ним с пониманием, потому что всегда думаю: неизвестно как сам бы повёл себя в такой ситуации на их месте.
