Датой смерти Сергея Е., подписавшего в апреле прошлого года контракт с Минобороны России, могло стать 1 декабря, но боец, без преувеличения, чудом остался жив. Сейчас на реабилитации... Подробнее — в материале tula.aif.ru.
Бежал на перебитых ногах
В тот день он оказался один на один с охотящимся за ним дроном. Выдвинулся с группой на эвакуацию раненых «такелажников» (воинов, доставляющих провизию на огневые позиции. – Прим. авт.), раздал команды - кому вытягиваться обратно с найденными трёхсотыми (ранеными военнослужащими. – Прим. авт.), а кому сидеть на месте и ждать его. А сам отправился – на поиски своего друга Ромки, которого они никак не могли обнаружить. И попал...
«Слышу — дрон летит. И летит тяжело. Значит, думаю, заряженный, — рассказывает Сергей Е., — Спрятаться там негде. Рядом, конечно, посадка, но это только летом в зелёнке можно хоть как-то укрыться, а зимой... Деваться там было некуда. Ну присел возле дерева, а толку?»
«Чувствую, что дрон настраивается на третий сброс, беру рацию и сообщаю своим, что в такой-то такой точке нахожусь, мол, в случае чего меня отсюда заберёте, ну то есть уже не меня, а моё тело. Надо было предупредить ребят, чтобы они потом лишние манёвры не делали и не рисковали собой», — как о привычном распорядке дня рассказал Сергей и пояснил, что у них «никого ещё не оставляли, вытаскивали всех — и раненых, и погибших».
А потом произошло то самое чудо. Израненный воин услышал щелчок, но при этом из зависшего над ним коптера ничего не вылетело (то ли не сработало, то ли ещё что-то), и аппарат тут же умчался, видимо, на перезарядку. Вероятность того, что из соседних квадратов слетятся на добивание другие «птички», была почти стопроцентной, но Сергей принял решение спасаться и на перебитых ногах стал кое-как передвигаться.
«Потом даже бежал и не знаю, как это у меня получалось, — вспоминает он. — На болевом шоке, ничего уже не чувствуя, преодолел метров пятьсот».
Вместе с ним были и двое сослуживцев, которых он оставлял его ждать. Уже втроём они кое-как вернулись до временного укрытия — блиндажа. На пути к нему, почувствовавшие запах крови беспилотники, продолжали закидывать их ВОГами (боеприпасами «Выстрел осколочный гранатомётный», приспособленными к дронам), но не попали. Обстрел продолжался и всю ночь. А потом, и тоже рискуя собой, отлично сработала группа эвакуации. Важно было успеть провернуть всё это «по серости», то есть в утренний промежуток, когда дроны меняются с ночников на дневники и, получается, что одни не видят уже, а другие не видят ещё. Этот момент и был пойман.
«Тогда в блиндаже я уже терял сознание: добежал, сразу упал и стал «плыть». Ребята всю ночь надо мной «колдовали» — раны обрабатывали, — говорит боец. — Прибывшие утром еле вытянули меня на носилках из окопа — трудно было поднимать наверх, затем быстро дотащили до машины (благо дорога рядом), быстро загрузили в задний отсек, и мы умотали».
В госпитале врачи насчитали в его теле около ста осколков. Все они до сих пор на месте, якобы извлекать их нежелательно, если не задеты жизненно важные органы. Иначе можно ещё больше навредить. А изрешечены обе ноги и левое плечо, в левой же стопе перебита ещё и плюсневая кость, и крупный осколок тоже там.
— Это, — спрашиваю, — если теперь через рамку металлоискателя проходить, свистеть будет?
— Будет зашкаливать.
Нижней челюсти не было
А Ромку обнаружили на третий день, на четвёртый — достали. Он погиб.
«Мне сказали, что я не дошёл до него метров десять, — поясняет Сергей. — И даже если бы и дошёл... К тому моменту уже было потрачено около часа. За это время, говорят, он бы всё равно весь вытек (истёк кровью — прим. авт.). У него было сильное ранение в коленку. Когда его нашли он лежал в яме... Не знаю, зачем он вообще в ту сторону побежал... Он как-бы прикрывал лицо руками. И, похоже, его уже мёртвого «разбирали» дальше».
— Нижней челюсти у него не было, а одна рука была оголена, ну то есть — без мышечной ткани. Наверное, когда он ещё не остыл, в тепляк (тепловизор — прим. авт.) это было видно, и вэсэушники подумали, что он ещё живой, поэтому и стали подбрасывать туда ВОГи, добивать.
Сергей с Ромкой и ещё с одним земляком подружились в Туле перед отправкой в учебку. Так тройкой и держались. Вместе прошли все полигоны, вместе их и отобрали в качестве снайперов в одно подразделение.
Есть чёткое понимание
Задачи выполняли разные, но всегда была рокировка. Если, к примеру, сегодня, кто-то оставался на так называемой точке связи, то другой «затягивался» на позицию, а третий был на «такелажке». Потом менялись.
«Те, кто на «такелажке», забивали рюкзаки провизией и, в зависимости от того, сколько ребята сидят на позициях, раз в двое суток выдвигались к ним. Это было километров за семь и очень небезопасно. Главное, под ноги смотреть и слушать небо», — уточняет Сергей.
Сами снайперы работают парами — один наблюдает за объектом и выжидает, другой рядышком, но на определённой дистанции, его прикрывает, держа под контролем всю округу. И так поочерёдно. Как только стрелок отработает по объекту, парни сразу же обратно в норку уходят.
— Потом опять задача поступает: на таком-то квадрате нужно отработать ещё что-то, например, появился пулемётчик и его надо снять, — продолжает собеседник. — Вот начинаешь выискивать скрытое безопасное место, чтобы тебя не засекли. И обязательно не в той точке, откуда вёл огонь до этого, и не рядом с норкой. Потом лежишь и выжидаешь уже этот объект, пока он сам себя не выдаст. Отработал — и опять в норку.
— От семи до десяти дней. Да, это не просто, но мы же меняемся.
— И на твоём счету, надо полагать, есть объекты «отработанные»?
— Скажем так, время зря потеряно не было. Свою лепту я внёс.
— Ну и какие ощущения в плане человеческом?
— Да никакие, если честно. Есть чёткое понимание того, по кому именно ты работаешь. Вот и всё. Это вот кошку будет жалко, а таких людей — нет. Да и за людей их трудно считать после того, что они с мирным населением в Курской области натворили. Последствия своими глазами видел там в подвалах...
На похоронах погибшего друга Сергей, понятное дело, не был. А после выписки из госпиталя приехал в расположение части, собрал Ромкины вещи и передал их потом его родителям. Вместе они съездили на кладбище, затем и на сорок дней Сергей там был. Связь с отцом и матерью друга поддерживает до сих пор, кое в чём помогает. Сам же готовится к возвращению в строй.
