В административных документах Венёвского района Хрусловка значится селом. Хотя согласно многовековой традиции сёлами у нас считаются населённые пункты, в которых имеются храмы. Храма здесь нет.
Хрусловка стоит при проезжей дороге и являет собой типичный образчик постсоветской эпохи в несколько улочек: частные подворья средней руки, панельная двухэтажка типа «слияние города и деревни» с сараями во дворе, малолюдное кафе и давно закрытый магазин с крыльцом, заросшим бурьяном. За околицей маячит башня заброшенного совхозного зернохранилища. Да, ещё полустанок «Платформа 168 км» Павелецкой дороги. В рамках проекта «Первопроходцы» нашей репортёрской группе тут как будто и делать нечего. Но это только на первый взгляд.
Хрустальный?
По существующей версии, село получило название от родника, «хрустальными» водами поившего людей, поселившихся в верхнем течении Осетра. Родник с чистейшей водой действительно имеется, на правом берегу реки, практически под железнодорожным мостом, в тенистых зарослях. Со стороны не виден и известен только местным да рыбакам, охотящимся здесь со спиннингом на щуку.
Первое упоминание о Хрусловке относится к третьей четверти XVI века, а каменный храм Знамения Божией Матери на средства генеральши Евдокии Давыдовой построен в 1794 году. Здание, увы, не сохранилось. Известно также, что при храме была школа грамоты, а с 1893 года в селе имелась и народная земская школа. В ней позже располагалась советская сельская школа, в которую до относительно недавнего времени ещё ходили дети. Ныне в Хрусловке школы нет. Нет и детского сада. Так получилось. Дети есть, и для небольшого населённого пункта довольно много, а детских учреждений нет. Но об этом расскажут ниже сами селяне, более подробно и убедительно.
Страдали от татар, били французов
В 1633 году Хрусловка пережила набег крымских татар, о чём свидетельствует документ: «В поместье Тита Епанчина в д. Хрусловка взяты в полон 6 крестьян да жён крестьянских 10 человек с детьми, да дворовых людей 6 человек, да 3 девки, да сожгли двор Титов, да крестьянских 4 двора…».
Пострадал от степняков и потомок одного из основателей Хрусловки, каширянин Михаил Уваров. Татары полонили его крестьян и деловых людей, а также сожгли господский двор вместе с дворами крестьянскими. Надо сказать, что хрусловская ветвь рода Уваровых, несмотря на ущерб от татарского набега, прочно здесь закрепилась, Уваровы уверенно хозяйствовали, а один из них, Фёдор, прославился как боевой генерал от кавалерии и впоследствии стал государственным человеком. В 1792–95 гг. был участником усмирения Польского бунта под командованием Суворова, бился при Аустерлице, воевал турка в Молдавии, участвовал в Бородинском сражении. Карьеру завершил главнокомандующим гвардейским корпусом. Состоял при государе императоре Александре I.
Кстати, во времена его владения сельцом Уваровка, что находилось некогда на южном берегу Осетра и называлось Малой Хрусловкой, пленные французы разбили здесь роскошный парк, обнесённый белокаменной оградой, а посреди парка высилась на насыпном холме беседка. Из той беседки, вспоминали старожилы, окрестности обозревались, насколько хватало глаз. Всё это усадебное великолепие начисто было срыто в начале 30-х годов прошлого века при строительстве железнодорожной ветки на промышленный объект – Гурьевский карьер. Однако если походить по окрестностям ранней весной, то едва различимые следы порушенного французского ландшафтного дизайна угадываются до сих пор.
А побродить в окрестностях Хрусловки стоит. Уж очень живописен Осётр. Несомненный интерес представляют также широко известный за пределами Венёвского района источник «Двенадцать ключей» и частично сохранившиеся в речной долине остатки фортификационного сооружения Грабороновы ворота – одно из звеньев цепи не менее знаменитой Засечной черты. Они от Хрусловки, как теперь говорят, в шаговой доступности.
Стоит также отметить, что в 1853 году в имении ещё одного Уварова, Александра Ильича, гостил будущий автор Периодической системы своего имени Дмитрий Менделеев. Гениальный химик проводил каникулы, перейдя с 3 на 4 курс физико-математического факультета Санкт-Петербургского педагогического института. Юный Менделеев был кузеном супруги гостеприимного хозяина. Но несомненно, что главной достопримечательностью Хрусловки является усадьба Максимилиана Карловича фон Мекка (1869–1950).
Голландские гостарбайтеры
На стыке 16-17 веков, то есть именно во время появления на картах села Хрусловка, в долине Осетра появились голландские специалисты по возведению фортификационных сооружений. Более того, по утверждению научного сотрудника музея «Куликово поле» Игоря Бурцева, здесь находится один из самых уникальных участков Засечной черты на всем её 400-километровом протяжении. Что установлено археологами в ходе экспедиции, состоявшейся в 2019 году.
Здесь обнаружен почти пятикилометровый участок вала, защищавшего крепости, к сожалению, уничтоженные впоследствии в результате распашки под посевные площади. Археологам удалось установить, что существовал довольно крупный, 200 на 100 метров земляной городок. Осуществлена топографическая съемка северной крепости, не попавшей под распашку, и всё, что осталось от памятника истории и археологии на сегодняшний день. Памятник называется «Грабороновы ворота», по всей видимости, по названию существовавшей здесь некогда деревни Грабороново либо Грайвороново. Крепостей было три, одна большая и две поменьше. Что свидетельствует о том, что этот участок имел важное стратегическое значение, являясь мощным форпостом на дальних подступах к Москве.
Дом с привидениями
Ровно пятнадцать лет назад, промозглым ноябрьским вечером, трое приятелей из числа вечных романтиков забрались в полуразрушенный дворец, принадлежавший некогда представителям рода фон Мекк. Усадьба, построенная в романском стиле, стоит в густых зарослях, бывших некогда аккуратным парком, на правом берегу Осетра, соседствуя с сельским кладбищем и заросшим пересохшим прудом. Одним словом, место романтическое. Не то чтобы молодые люди собирались обнаружить тут клад. Скорее, искали приключений. Сначала их испугал шум падающего огромного старого дерева, поддавшегося порывам ветра, потом один из них услышал как будто бы чей-то тихий стон, а затем жуткий хохот филина окончательно удовлетворил потребность всех троих в адреналине. Из «дома с привидениями» искатели приключений, поспешая, вынесли всё же трофей – старинный бронзовый канделябр, незнамо как переживший и частичное разорение усадьбы большевистскими властями, и пребывание здесь в советские времена детского дома.
Максимилиан фон Мекк был одним из сыновей Карла фон Мекка, одного из «отцов» российских железных дорог. Обладая изрядным предпринимательским талантом, фон Мекк-старший на строительстве Московско-Рязанской, а затем Рязано-Козловской, Курско-Киевской и Любаво-Роменской железных дорог заработал миллионное состояние, чем и обеспечил безбедное до поры существование и супруге своей Надежде Филаретовне, урождённой Фраловской, и многочисленным отпрыскам. Хватало и на благотворительную деятельность, а уж про вклад русского немца в развитие имперских железных дорог и говорить нечего: неоценим.
К слову, в здании Венёвского железнодорожного вокзала с недавних пор размещён замечательный мемориал, посвящённый Карлу фон Мекку и его семейству, да и вообще вся территория вокзала являет собой целый музей под открытым небом, осмотреть который «Первопроходцы» рекомендуют всем, кто посетит старинный Венёв. Который и развитием своим фон Мекку весьма благодарен, ведь именно он и провел сюда «чугунку», радикально приблизив провинциальный городок к Москве.
Если говорить собственно об усадьбе, то дворец стараниями венёвского подрядчика Бориса Жулдыбина и московского архитектора Сергея Экарева выстроен был поистине уникальный, имел двадцать четыре комнаты, из которых ни одна не похожа на другую: залы дубовый, ореховый, китайский, под ясень, зеркальная комната. Документальные свидетельства об этом сохранились, а контуры парковых аллей и остатки каскада прудов и поныне различимы, помогают визитёру с воображением представить всё великолепие усадьбы, увы, утраченное. Видом же со стороны дворец напоминает здание железнодорожного вокзала, что и неудивительно – проектировал оба здания тот же Сергей Экарев.
Максимилиан фон Мекк, которому принадлежало имение на земле, приобретённой его матерью Надеждой Филаретовной, в конце 90-х годов владения свои покинул, поскольку служить ему пришлось секретарём в посольстве империи в северо-американских Соединённых Штатах и других странах. Имение же было продано местным помещикам Толмачёвым. В 1918-м большевики имение национализировали, мебель и другое имущество было якобы передано в Музей дворянского быта в Москву, в связи с чем вспоминается эпизод про «десять стульев из дворца», роман Ильфа и Петрова «12 стульев» и одноимённый фильм. Там образно рассказывается, куда девалась роскошная мебель из дворянских усадеб.
На базе сначала обустроено было что-то вроде прообраза колхоза с выращиванием сахарной свёклы и скотоводством, а затем под высокие потолки въехали сироты – жертвы поволжского голода. Детдом просуществовал до 1984 года. На заре перестройки на бывшее имение фон Мекк-Толмачёвых положило глаз крупное новомосковское предприятие, хотели обустроить здесь пансионат. Но та же перестройка и не дала: не хватило средств – ввиду стремительного падения производства. И тогда уникальное здание попало в руки частнику. Что оно сегодня собой представляет, хорошо видно на снимках.
Лучший друг Чайковского
Если Карл фон Мекк внёс существенный вклад в развитие российских железных дорог, то не менее заметный след в развитие русской культуры оставила его супруга Надежда Филаретовна. Именно она на протяжении почти полутора десятилетий материально помогала гению русской музыки Петру Ильичу Чайковскому.
Надежда фон Мекк ежегодно перечисляла композитору 6000 рублей, что позволило ему оставить преподавание и всецело сосредоточиться на творчестве. Помимо материального участия, она пламенно поддерживала Петра Ильича в то время, когда он подвергался необоснованным нападкам многочисленных критиков. Он же посвятил своей благодетельнице и другу 4-ю симфонию, но из скромности она отказала ему в просьбе разместить личное посвящение на титульном листе партитуры, и Пётр Ильич написал «Посвящается моему лучшему другу».
Их переписка сохранилась и опубликована. Эпистолярному роману Чайковского и фон Мекк посвящены телепрограммы, искусствоведческие исследования и литературные произведения.
Единственная встреча меценатки и композитора состоялась в Германии, да и встречей в полной мере их мимолётное свидание, ограничившееся взаимными поклонами, назвать нельзя. Он ехал в пролётке по парку, она с дочерью отдыхала на лавочке. Позже, во Флоренции, Надежда Филаретовна прислала Петру Ильичу билет в театр. В антракте он рассматривал её в бинокль, о чём написал брату. С октября 1890 года она уже не имела возможности оказывать Чайковскому материальную поддержку, а вскоре прекратилась и переписка. Умерла Надежда Филаретовна в 1894 года в Ницце, похоронена в родовом склепе на кладбище Ново-Алексеевского монастыря в Москве.
Удивительно, но у четы фон Мекк было восемнадцать детей, семеро из которых умерли в младенчестве. Дочь Александра дожила до 1920 года, Софья до 1935. Трагически сложилась судьба Николая фон Мекк. Продолжая дело отца, он пошёл по железнодорожному ведомству, был председателем правления Московско-Казанской железной дороги. По иронии судьбы, женился на племяннице Чайковского. Знания его были востребованы при новой власти, работал по специальности, однако в 1929 году был репрессирован и расстрелян.
Поскольку старший сын фон Мекк Максимилиан после женитьбы имение покинул и больше уже сюда не возвращался, служа вдали от Родины по ведомству иностранных дел, а сама меценатка жила по большей части в Москве, усадьба в начале XX века была продана.
Сохранилось документальное свидетельство («Рязанско-Уральская железная дорога и ея район», 1913 г.), следующего содержания: «Вблизи этого пункта (имеется в виду станция «Предтечево» Венёвской ветки – Ред.) много красивых помещичьих усадеб. Из них особенно живописна усадьба госпожи Толмачёвой, при реке Осётр, представляющая собой изящное архитектурное здание в современном, несколько модернизированном вкусе». Госпожа Толмачёва владела бывшей усадьбой фон Мекк вплоть до революции.
По неподтверждённым данным, усадьба, то есть то, что от неё осталось, больше не является частным владением. Будем надеяться, что когда-нибудь ей будет возвращено былое великолепие.
Прямая речь
Архитектурная жемчужина
Сергей Мильман, москвич, приехавший в Венёв по служебной надобности: Я просто свернул с дороги, увидев поворот, уводящий вглубь леса, и вот она, усадьба фон Мекк, о которой узнал в местном краеведческом музее. Можно восхищаться изяществу здания, совершенству архитектурных форм. И, конечно, горько сожалеть о том, что такая архитектурная жемчужина пребывает в столь плачевном состоянии. Думаю, что приведи власти и дворец, и усадьбу в порядок, поток и любителей истории, и просто любопытствующих сюда не прекращался бы. Надеюсь, когда-нибудь это произойдёт.
«Мы туда давно не ходим»
«Ну дворец – и что дворец? – без энтузиазма откликается местная жительница Марина Меркулова. – Мы туда давно не ходим, даже мальчишки. Бывают там любопытствующие, а нам что там делать, на развалинах? В Хрусловке других забот полно. Как выжить, например, на пенсию. Мужики из тех, кто покрепче, работают в карьере, камушек добывают. А то и в Москву мотаются. Здесь-то у нас работы нет. Был совхоз, и даже развивался, но пришёл один шустрый деятель, развалил, распродал и сгинул. Магазина вот даже нет. Никто за копейки за прилавком стоять не хочет…»
«Пожалейте наших детей!»
«Раз уж вы про всю Хрусловку писать будете, а не только про усадьбу, то выслушайте и меня! – решительно вступает в разговор многодетная Олеся Школьникова. – Видите крутой поворот? Это дорога Венёв – Метростроевский, очень оживлённая. Несутся, о людях не думая. Фуры, КамАЗы. Каждую минуту жди беды. Даже лежачего полицейского нет! А у нас дети, много детей. У меня трое. У подруги четверо. Да и по всей Хрусловке ребятни хватает. В других сёлах раз-два и обчёлся, а у нас полно. Но кто, кроме нас, о них думает? Школа и детсад в Метростроевском, ехать надо. В школьный автобус детсадовских не пускают, не положено, а остановку, как нарочно, перенесли за километр, на другой конец Хрусловки. Вот и ходим в любую погоду. Там же детская площадка. Мы спросили: «А нашим где играть?». «Стройте сами», – ответили».
