Многие новомосковцы и не подозревают в этом пенсионере человека, которого 33 с половиной года назад они делегировали на Съезд народных депутатов РСФСР, а потом ему было доверено представлять Тульскую область в российском Верховном Совете.
Он совсем не даёт интервью и не любит вспоминать о событиях октября 1993 года, когда Борис Ельцин приказал стрелять из танковых орудий по зданию парламента. Те, кто давно знает Олега Павлухина, рассказывают: когда он начинает говорить об этом, на его глазах выступают слёзы, продолжать он не может. С tula.aif.ru он пообщался на эту тяжёлую для него тему и рассказал о своём видении того, что произошло 30 лет назад.
О Ельцине и себе
Олег Павлухин: «Своё мнение о нём я составил задолго до президентских выборов 1991 года, и даже до выборов народных депутатов РСФСР в марте 1990 года. Охарактеризовать его я мог бы двумя словами — пустозвон и пьяница. В этой связи вспоминается его поездка в Америку ещё в 1989 году. Лично голосовал против его кандидатуры на пост председателя Верховного Совета РСФСР на I Съезде в мае 1990 года. Считаю так: если человек меняет свои убеждения в 60 лет, это клинический случай.
Один из ельцинских приближённых Сатаров как-то сказал мне, мол, ты голосуешь, как ортодоксальный коммунист. Да, так и было. В числе 18-ти народных депутатов ваш покорный слуга голосовал на Съезде против отпуска цен. Но во фракцию коммунистов я тогда не входил по причине принципиальных разногласий с тогдашним её лидером И.П. Рыбкиным. Мне больше импонировала позиция Сергея Бабурина и его фракции «Россия».
Об атмосфере вокруг Съезда
На нас давили с первых дней начала работы I Съезда. Звонили по телефону в гостиницу, говорили, как надо голосовать. И в Новомосковске мне постоянно звонили с угрозами. Колоссальное моральное напряжение практически не отпускало. Об этом не говорили тогда, но многих депутатов избивали в Москве! Некоторые наши коллеги приходили на Съезд и Верховный Совет в крови! И это при том, что в дни заседаний и сессий в центре Москвы кругом стоял ОМОН, внутренние войска, и в такой атмосфере нам приходилось работать.
О причинах осеннего кризиса 1993 года
Что бы ни говорили ельцинисты тогда и сегодня, я считаю, что реальная подоплёка разгона Советов — в вопросе о собственности. Мало кто знает и помнит, но нами был принят закон об именных приватизационных счетах, который не позволял сконцентрировать собственность после разгосударствления в руках узкой кучки приближённых к «трону».
Их такой вариант развития событий, конечно, не устраивал, и Ельцин сделал им подарок — подписал указ, по которому приватизация в итоге пошла «по Чубайсу». Последствия мы все хорошо знаем.
О первых днях противостояния
Ельцинский указ № 1400 о роспуске Съезда застал меня в Москве. Это было 21 сентября 1993 года. Уже на следующий день собрался Верховный Совет и постановил созвать X (чрезвычайный) Съезд народных депутатов. 26-го числа нам пригрозили штурмом, пообещали выкурить из Дома Советов с помощью химических средств. 28-го сентября была установлена полная блокада здания, продолжавшаяся 5 дней.
Всё это время в Верховном Совете поддерживался порядок, несмотря на отключение электричества, воды. Работали, информацию, как это может ни показаться странным, извне получали постоянно, в том числе от сочувствующих людей в спецслужбах, армии и в ГРУ.
О штурме мэрии и Останкино
После того, как было прорвано оцепление вокруг Дома Советов, у восставших появилась какая-то эйфория — обнимания, братания. 3-го октября из мэрии раздалась пулемётная очередь, что и спровоцировало штурм этого соседнего с Домом Советов здания. Мэрию «зачистили», никого пальцем не тронули, стрелявшего не нашли.
Начались призывы идти штурмом на Останкино. А мы ведь знали настроения и в Москве, и на местах, в том числе в трудовых коллективах.
«Многие считали, что, мол, депутаты там засели, вцепились в кресла, держатся за свои привилегии, гнать их надо!»
И нельзя было сказать, что нас все тогда поддерживали, это было далеко не так. Многие считали, что, мол, депутаты там засели, вцепились в кресла, держатся за свои привилегии, гнать их надо! И СМИ всё это подогревали. Этим отчасти и был спровоцирован штурм Останкино: Руцкой и Хасбулатов хотели «донести правду» до людей. А мы уговаривали не делать этого, не давать повода представить нас потом, как бандитов, боевиков, террористов, что, собственно, к сожалению, и случилось. Но самое страшное: погибли люди. Однако, если бы раздали всё оружие, которое было в здании Верховного Совета, последствия были бы ещё более тяжёлыми.
О расстреле Дома Советов
Уже утром 4 октября мы знали, что готовится штурм здания. По внутренним громкоговорителям нас предупредили, чтобы все спускались на 3-й этаж, где стены были толще, и снаряды вряд ли их пробили бы. Мой кабинет был на 14-м этаже и как раз выходил окнами на Краснопресненскую набережную. Он был весь разворочен в результате обстрела.
Потом начались переговоры о сдаче, пришли бойцы группы «Альфа». Кстати, они откровенно говорили, что против такого развития событий. Но всё, что они могли гарантировать выходящим из здания — свободу передвижения до определённой точки. И это они сделали. Когда мы выходили, у нас над головами стреляли из здания мэрии трассирующими пулями. Видимо, рассчитывали, что мы упадём на землю, поползём и т.д. Но они просчитались! Мы вышли, нас ещё до самой темноты держали на пандусе перед зданием, потом выпустили.
О вакханалии на улицах Москвы
Мне повезло. Меня обстреляли, но не попали. Рядом со мной шла женщина, видимо, из столовой Дома Советов. Нас увидел какой-то подполковник, кажется, армейский, было уже темно, поэтому рассмотреть было сложно, но он тоже дал нам пройти.
Некоторые из моих коллег оказались не такими везучими — кого-то сильно избили, кого-то унижали. Омоновцы по Москве с какими-то безумными глазами, словно накачанные чем-то, творили беспредел.
У Краснопресненского стадиона без суда и следствия расстреливали людей. О количестве жертв точной информации нет до сих пор. Официально — около полутора сотен человек. Называются цифры и в несколько сотен, и даже не в одну тысячу человек. Но подтвердить это всё сложно. Я лично своими глазами видел шестерых убитых».
Р.S.: На вопрос, смог ли бы он простить всех тех, кто стоял за кровавой развязкой противостояния двух ветвей власти, депутат расстрелянного Верховного Совета отвечает коротко: «Нет, но не за себя». А характеризуя организаторов, вдохновителей и исполнителей в лице Ельцина и его генералов — Грачёва, Ерина, Коржакова, Евневича, Савилова и иже с ними, Олег Яковлевич переходит на непарламентскую лексику.
