3 июля 1910 года в Овсянникове произошел роковой пожар. Всего за несколько часов пламя практически уничтожило избу и соседние постройки старинного имения. Никто из людей не пострадал, но вещи, среди которых был железный ящик с бумагами, имеющими непосредственное отношение ко Льву Толстому, спасти не удалось.
Ящик дороже золота
Имение «Овсянниково» располагалось в шести километрах от Ясной Поляны. Софья Андреевна приобрела его в 1888 году. Уже к тому моменту старый господский дом не существовал (сгорел), но в пригодном состоянии остались флигель и две избы. Первый впоследствии сдавался гостям семьи Толстых. А вот в одной из изб, которая ранее выполняла функцию кухни, с 1893 года и до трагического пожара жила Мария Александровна Шмидт. Будучи хорошей подругой и единомышленницей Льва Толстого, она хранила особый «архив», состоявший из писем писателя, документов и переписанных её рукой сочинений, некоторые из которых содержали пометы, сделанные лично рукой великого автора. Для самой Шмидт сокровенный ящик был дороже золота.
Более чем за 15 лет Мария Александровна обустроила и обжила избу в Овсянникове по собственному вкусу. Это была скромная обитель, обставленная небольшим количеством вещей. Многое в избе напоминало о дружбе Марии Александровны со Львом Николаевичем.
«Избушка Марии Александровны была всего в два маленьких окна под одной крышей с сенями и коровником. Крыта была соломой... Мария Александровна обложила ее камнем, который насобирала от фундамента сгоревшего большого дома и со своего огорода. Но все равно в избушке было сыро, а зимой холодно, - описывает в своих воспоминаниях внутреннее убранство строения близкая знакомая Шмидт и Толстого, писательница и педагог Елена Горбунова-Посадова. - Избушка была разделена печью и деревянной перегородкой на крохотную кухонку-столовую и такую же крохотную спальню-кабинет. В кухне, за печкой угол, где раз в год гостит теленок. У окна стол с широкими лавками, прибитыми к стене, и полка для посуды… В спальне-кабинете узенькая кровать, шкаф для белья с выдвижными полками работы отца Марии Александровны, небольшой столик, тоже его работы, на котором стоит чернильница, лежит тщательно вытертое перо, какие-нибудь излюбленные книги Марии Александровны… В углу на стене висел маленький шкафчик с лекарствами и длинная полка с книгами… Над полкой появился вскоре прочный, приделанный к стене столик сепаратора».
Примерно в таком виде Мария Александровна и оставила своё жилище накануне пожара, отправившись погостить в Ясную Поляну.
Сочинения и Шавочка
Главным свидетелем трагедии той ночи стала Елена Горбунова. Ей же пришлось сообщить Шмидт и семье Толстых неприятное известие. Елену Евгеньевну разбудила жена больного.
«Я выскочила на улицу. Над соломенной крышей хлева взвивался высокий, узкий столб пламени, как раз в узком проходе, отделяющем сени от хлева. Я начала будить спавшую в избе жену лесного сторожа. Она спросонок ничего не могла понять и никак не могла открыть мне дверей. Пока я вошла в хлев и начала выводить одну корову за другой, крикнув, чтобы скорее бежали за водой, крыша уже пылала во всю, - вспоминает писательница. - Прибежали наши девушки, сторож. Я просила их вытаскивать скорее вещи Марии Александровны, а сама пошла перенести подальше спящих детей. Так я потом бранила себя и никогда не могла успокоиться, что не полезла прямо на крышу и не начала заваливать пламя одеялами, матрасами, всем, что было. Но я этого не догадалась сделать, не проследила даже сама, как выносили вещи. А оказалось, что, пока я утаскивала ребят, пламя ворвалось и сени, охватило лежавшую там кучу сена и отрезало вход в избу. Из избы ничего почти не вытащили».
К сожалению, не вытащили и ящика с письмами и документами Льва Николаевича. Ящик, который Мария Александровна столько раз во времена обысков и арестов тщательно зарывала в землю и берегла, как зеницу ока. В этом страшном ночном пожаре погиб не только ценный для Шмидт архив, но и собака Шавочка, которая от суматохи забилась под кровать.
Мария Шмидт за несколько часов потеряла кров и всё нажитое.
«Пока собирались мужики из деревни, привезли бочки воды, организовалась цепь для подачи воды с колодца, от избы не осталось почти ничего и начал гореть наш дом. Долго его отстаивали, но изба была всего саженях в трех от дома и горела так жарко, что отстоять дом не удалось. Часов в пять и от нашего дома остались одни обгорелые бревна, да снятые с петель кое-где рамы и двери».
«У меня сгорело всё. И самое мне дорогое, что составляло сущность моей жизни – рукописи Льва Николаевича и моя Шавочка» – пишет она в письме от 6 июля 1910 года Татьяне Сухотиной-Толстой.
В сгоревшем «архиве» было и сочинение «Исследование Евангелий», которое содержало много собственноручных поправок писателя, и один из подлинников рукописи рассказа «Иван Дурак». Не меньшим ударом для Марии Александровны стало и то, что любимая собака и с трепетом ею хранимые письма и документы Толстого погибли в огне не по вине простой случайности.
Безумие или корыстный умысел?
Через пару дней после пожара стало ясно – избу подожгли. Первым подозрение пало на бывшего артиллерийского офицера, а затем организатора ташкентской земледельческой общины Василия Репина. В 1909 году он психически заболел, а с июня 1910 года вместе с супругой жил в
Овсянникове. В недобром поступке его подозревал и Толстой: «Думается, что это несчастный Репин поджег. Говорил с ним, совсем больной». Обвинения против Василия Акимовича были основаны на его сумасшествии. Тем не менее никаких реальных подтверждений, что поджог совершил именно Репин, обнаружено не было. Сам Лев Николаевич перестал предполагать вину Василия Акимовича, когда у трагедии появился более вероятный подозреваемый.
Летом 1910 года Мария Шмидт взяла к себе в помощники деревенского мальчишку. 15-летний Андрюшка был родом из бедной семьи. Вероятно, бедность и склонила мальчика пойти на преступление. По мнению Татьяны Толстой, юный помощник устроил пожар, чтобы незаметно похитить деньги, которые хранились в избе Шмидт. Андрюшку подозревала и Мария Александровна.
«Вот какой разврат наша барская жизнь, – говорила она, – если он это сделал, – мы виноваты, мы его соблазнили своими деньгами, хорошей пищей, всем».
Новая жизнь имения
Несмотря на разрушительный пожар, Толстые не бросили Освянниково на произвол судьбы. Практически сразу на пепелище началось возведение новых строений. Шмидт вернулась в имение еще до окончательной отделки нового дома. Он был больше и роскошнее прошлого жилища. В нем было всё необходимое для хорошей жизни, но не было главного – ничего, что напоминало бы Марии Александровне о ее жизни, о молодости, о долгой и дорогой сердцу дружбе со Львом Николаевичем. Мария Александровна так и не смогла привыкнуть к новому дому. Шмидт называла его «дворцом» и «чудным помещением». Прожить здесь ей было суждено совсем недолго. В октябре 1911 года она скончалась и была похоронена в Овсянникове на краю своего огорода. Только ей было достоверно известно, какие документы и письма обратились в пепел тогда, в пожаре 1910 года. Остается только догадываться, насколько серьезную потерю понесла и что потеряла в ту ночь верная подруга и вечная почитательница таланта Льва Николаевича Мария Александровна Шмидт.
