5 мая исполняется 30 лет со дня создания одного из лучших в России детских музеев «Тульские древности» имени Н. Троицкого. Хороший возраст вспомнить, с чего всё начиналось. Об этом мы поговорили с одним из создателей музея, директором государственного военно-исторического и природного музея-заповедника «Куликово поле» Владимиром Гриценко.
Всё началось в лифте
Сергей Гусев, tula.aif.ru: Владимир Петрович, так с чего же все началось?
Владимир Гриценко: История музея началась в лифте. Наша археологическая экспедиция тогда активно работала в Туле, на территории Куликова поля, а заказчиками этих работ не всегда выступали организации, имевшие отношение к истории. Начинался строительный бум, и часто стоял вопрос о раскопках, предваряющих какое-то строительство. Мы проводили исследования, сдавали отчёт. Рабочие приступали к строительству, мы издавали какие-то брошюры, а собранные коллекции оказывались невостребованными. Городской комитет по культуре тогда возглавлял Николай Юрьевич Травин, с которым мы были знакомы ещё по студенческим годам. Я пришёл к нему с предложением сделать экспозицию в красном уголке дома на проспекте Ленина, 47. Тогда нам казалось, что этого пространства более чем достаточно. Современному читателю, может, уже и непонятно, что такое красный уголок. А тогда они были повсеместно. Это место, где проходили собрания.
– То есть речь о целом здании не было?
– Только о красном уголке. Сто квадратных метров и две малюсеньких комнатушки. Да на самом деле раньше не так многом музеев и строили, чтобы претендовать на целое здание. Чаще их располагали в приспособленных помещениях. Понятия об инфраструктуре, которая должна быть в современном музее, у нас были весьма отдалённые. Единственный плюс – для нас это был второй опыт создания музеев. Первым был музей археологии, сделанный на истфаке.
– Так что там про лифт?
– Травин был опытный аппаратчик, в отличие от меня. Сказал, надо что-то такое сделать, чтобы убедить мэра города Николая Егоровича Тягливого. Визуализировать, как сейчас бы сказали. В археологической экспедиции за полчаса из картона склеили мне макет будущего музея. Потом так получилось, что мы ехали втроем в лифте – Тягливый, он спешил на какое-то совещание, Травин и я. Говорил больше Коля Травин, я только держал макет. Этого оказалось достаточно, чтобы Николай Егорович сказал: конечно, времена непростые, но, я думаю, мы найдём средства. Он ведь понимал, что эта инициатива вернётся к тому же Травину, который возглавлял комитет по культуре, а дальше это будет его головная боль.
Конечно, для любого нового учреждения важно, чтобы сразу был предусмотрен источник финансирования. Тогда как раз шла речь о повышении в очередной раз тарифов на теплоэнергию. Вот часть разницы при поднятии тарифов и решили направить на музей. Хотя, наверное, наши такие источники сегодня вызовут у кого-то улыбку. Николаем Юрьевичем Травиным в то время была проведена огромная работа. Кто помнит, что такое бартер, тот меня поймет. Половина того, что получил тогда музей, начиная от дубовых полов, по котором мы ходим, входных дверей, появились по бартеру.
В 1993-м в музее появились первые сотрудники, задачей которых была обработка коллекций. Только в мае 1995 года при широчайшем на тот период времени представительстве гостей мы открыли первую экспозицию. Помню, быстро набралось много народа на открытие, и я, пользуясь высоким ростом, стоял у входа и отсекал лишних. Мы тогда ещё не были знакомы с Владимиром Ильичем Толстым, и его я тоже не пускал. Подождите, говорю, там много народа. Это был первый раз, когда мы поняли, что наш музей не такой большой, как нам казалось.
– Опыт именно музейной работы у кого-то же перенимали?
– Мы, как археологическая экспедиция, работали по одной программе с Государственным историческим музеем. Даже какое-то время шутили, что в Туле деньги зарабатываем, а потом едем на Куликово поле их закапывать. Но главное, у нас сложились рабочие отношения с сотрудниками этого музея и знали, к кому там обратиться в случае необходимости.
– Какой, считаете, у вас в музее сейчас самый ценный экспонат?
– Самый ценный экспонат – это тот, о котором ты можешь хорошо и подробно рассказать. Лучше всего, если это предмет, найденный тобой. Тогда ты не ссылаешься на какие-то полулегендарные сведения о его происхождении, и это будет интересно публике. Опять же я говорю применительно к археологическим находкам. А наш музей в первую очередь археологический.
– О нынешней интерактивности тогда же ещё не было и речи?
– Если первая экспозиция была в классическом варианте, то вторая, «Секреты тульских мастеров», которую мы сделали в 1999 году, стала, наверное, одной из первых интерактивных экспозиций в Туле. Мы начали разрабатывать программы, связанные с представленным временем – кузнечное дело, гончарное, устройство русской избы.
Нам хотелось, чтобы люди ходили в музей. Но некоторые все же до сих пор ходят не в музей, а в пивную. Значит, надо их как-то заинтересовывать. Даже далеко не все преподаватели школ приходят в музеи с детьми, таких небольшое количество. Зато они готовы ещё приходить, просто для них надо сделать нечто особое. Поменять быстро экспозицию невозможно. Значит, надо на основе экспозиции готовить специальные развивающие программы. Цепочка замкнулась. Тут что-то новое выдумать сложно, и само выдумывание не является целью. Важнее сложить все в единое целое. Ведь подавляющее большинство музеев, которые появлялись в конце девятнадцатого века, назывались музеями педагогических наглядных пособий. Там были просто экспонаты, позволяющие детям познавать мир.
Одинаковых не бывает
– Создатель Палаты древностей Николай Троицкий, именем которого назван музей «Тульские древности», собрал когда-то огромную коллекцию находок, которая составила коллекцию краеведческого музея. Вам от того собрания что-то передали?
– Мы на те экспонаты и не претендовали. Только на идейное и духовное родство. Рассчитывать на коллекцию, которая уже находится в другом музее – это моветон. Не уважаешь коллег, не будут уважать тебя.
Музейные экспозиции вообще меняются редко, это вещь достаточно сложная. Они могут существовать на протяжении не одного поколения. Любая музейная экспозиция – законченная визуальное, иногда и аудиовизуальное произведение, основанное на базе научной логики, атрибутации тех или иных научных фактов. Без этого получается возврат к Палате древностей, когда в одной витрине выставляется то, что нашли. Зуб мамонта, старинные монеты, другие редкости.
– В этом ведь тоже есть свой интерес.
– Я бывал в музее на поле Ватерлоо. Два момента меня поразили. Там комнатушечка такая узенькая, по сути, это первый музей Ватерлоо. На экспонатах этикетки, писанные от руки. Находки яркие – например, черепа, пробитые пулями. И панорама сражения, сделанная в то же время, что открылся музей. По прошествии времени интересно посмотреть, какими были музеи сто лет назад. Но это очень сильно отличается от современных музеев.
– Многие ведь уверены, что в музеи школьники могут ходить только в добровольно-принудительном порядке. Это так?
– Я в свой первый музей пришёл сам, без папы и мамы, с тетрадкой, потому что у меня было задание. Надо было сделать доклад, сейчас бы сказали презентацию. Конечно, очень много зависит от родителей и от учителей, даже не обсуждается. Самое главное, чтобы ребёнок как можно раньше сделал этот шаг в музей. Это в огромной степени, с моей точки зрения, относится и к театру, и к библиотеке.
– Но как сделать этот шаг, когда такой теперь конкурент – интернет.
– Зато иногда удивительно работают древние механические игрушки, от которых современные дети просто в восторге. Они видели всё в компьютерном мире, а что-то такое рукотворное для них необычно. Или у нас иногда есть огромный объём информации, который не вместить в этикетку под экспонатом на витрине. А через какой-то короткий ролик можно наглядно быстро красиво донести, и это с удовольствием смотрят.
– Ваша экспозиция соотносится с тем, что можно увидеть в краеведческом музее? Насколько вы вообще похожи друг на друга?
– При типологической схожести это разные музеи. Мы не пересекаемся, мы дополняем друг друга. Двух одинаковых экспозиций вообще не бывает. В каждом музее свой мамонт.
