70 машин для полного счастья
Михаил Красинец и его музей ретроавто известны далеко за пределами региона. В этом году он отмечает 25 лет со дня переезда в нашу область. Продал квартиру в шумной столице и приехал в благодатное Черноусово. Здесь и нашла приют его коллекция из 340 машин, больше половины из которых на ходу. Землю под коллекцию ему выделил Виктор Волков – личность легендарная, руководивший Чернским районом ещё в советскую пору.
Сам Михаил Юрьевич соприкоснулся с техникой во время срочной армейской службы – в автороте. Уже тогда участвовал в соревнованиях в составе команды «Москвич-Автоэкспо», получал призы. Потом трудился на АЗЛК, участвовал в испытании новых образцов, гонял на авторалли, сам судил автогонки (как и его жена, кстати), потом была работа на скорой в Склифе. А потом… захотелось воплотить в жизнь давнюю мечту и собрать послевоенную коллекцию советских авто по маркам – это «Победы», ЗИЛы и «Москвичи», «Волги» и «Лады», «Запорожцы» и РАФы, а также грузовики разных заводов.
Своеобразной экзотикой можно считать «Бьюик», но собранный, по утверждению Красинца, в хортицкой Венгрии в 1939 году. Всего их было выпущено 2936. После войны один в качестве трофея оказался в Москве как личная собственность одного из советских генералов. А вообще такие машины использовались как полицейские в штате Нью-Йорк.
«Мы не собираем что попало, а формируем коллекцию по строго выверенному каталогу, – объясняет Михаил. – Не хватает нам пока 70 единиц техники. Все авто имеют документы. Основная масса машин прибыла из Центральной России, но есть экземпляры из Ташкента, Баку, других городов бывшего СССР и России».
Ещё с 1989 года Красинец работал в кино и, даже переехав в Тульскую область, до 2002 года продолжал сотрудничать с «Мосфильмом». Например, Савва Кулиш в 1989 году снимал в столице свою картину «Железный занавес» (вышла в 1994 году. – прим. ред.). В этом фильме появился и «Москвич» кабриолет Михаила 1949 года выпуска. Коллекционер планирует за два года добрать недостающие «экспонаты» и начать приводить в порядок фонд. Отдельные модели он рассматривает как «донорские», например, шикарный лимузин ЗИС 115.
Мы не собираем что попало, а формируем коллекцию по строго выверенному каталогу.
Мимо гранта
Красинец негодует по поводу того, что «отдельные штатские лица» считают его коллекцию «кладбищем» автомобилей. Называет таких людей «негодяями самого низшего пошиба», перед которыми он не собирается оправдываться. Десять лет музей в Черноусове был филиалом районного краеведческого. Потом сменилось руководство, и Михаил Юрьевич остался один на один со своей коллекцией. Ну заезжала как-то к нему министр культуры области, посмотрела-посмотрела, списанный «рафик» в коллекцию отдала. А грант ушёл другому музейщику-коллекционеру в Иншинку.
О каждом из экспонатов Красинец может говорить много, подробно и увлечённо – когда выпущен, откуда приехал, чем известен или знаменит.
Немного рассказал коллекционер и про свой дом. Даже кладка выдаёт его возраст, и хозяин подтверждает: XIX век. Отопление по-прежнему печное, а толстые кирпичные стены не пускают летний зной внутрь. Забора вокруг дома нет – не от кого отгораживаться.
Но по-настоящему Михаил поразил, заявив, что завершает свою карьеру автомобилиста. Срок действия его водительского удостоверения кончается, и продлять его он не будет. Но все планы по пополнению и реставрации коллекции остаются в силе.
Красный Путь воина
Следующая наша остановка – населённый пункт Красный Путь, где когда-то процветал совхоз, а ныне фермерствует ветеран боевых действий в Афганистане (70-я отдельная мотострелковая бригада) Виктор Головешкин.
После Кандагара вернулся израненным, спать ночами не мог, долго лечился. Сейчас старые раны вновь дают о себе знать. К середине девяностых, разменяв четвёртый десяток, решил заняться крестьянским трудом. Обрабатывает 900 га собственной земли в Тульской области и 400 арендует в соседней Орловской. Специализируется на растениеводстве, выращивает зерновые и зернобобовые – в основном пшеницу, ячмень, гречиху и горох. Работают у него 12 человек, все условно местные. Один из них – однополчанин Виктора Александровича с соседней Орловщины. Сам пришёл и ещё товарища привёл. Двое из Красного Пути, остальные – из окрестных деревень.
«Господдержка есть, санкции своё дело сделали, – признаёт фермер. – Сейчас опять оформляем документы на получение субсидий. Но диспаритет цен никуда не делся. Запчасти – дорого, солярка – дорого. Но работаем, живём, иного пути нет. Хочется, чтобы дети, внуки землю не бросали».
Хочется, чтобы дети, внуки землю не бросали.
А вот по поводу собственности на землю сельскохозяйственного назначения фермер Виктор Головешкин имеет взгляд, идущий в разрез с его же классовыми интересами. По его мнению, долгосрочная аренда государственных сельхозугодий была бы эффективнее, чем их свободный коммерческий оборот. Потому что существующий порядок привёл к тому, что землю скупили те, у кого были деньги. Теперь они сами сдают её в аренду и получают доход. А это могло бы делать государство. Если арендатор нерадивый – отдай землю, пусть обрабатывает другой.
Почувствуйте разницу
Сравнивая ситуацию в сельском хозяйстве в родной Тульской и соседней Орловской областях, фермер заявляет, что «там проще» – дотации оформить, например. И много там мелких фермеров, которые успешно работают, – на одну деревню с десяток таких может набраться. У нас этого нет.
«Я и сам-то орловский, из Новосильского района, сюда перед армией приехал, – рассказывает Головешкин. А на вопрос, почему деревенские теперь всё чаще ходят за молоком в магазин, отвечает: «Обленились, наверное, более лёгкой, комфортной жизни людям хочется, вот и перестали коров держать».
К слову, необходимость заправить машину привела автора этих строк в райцентр Корсаково соседнего региона. Это всего каких-то 8 км от Красного Пути и полторы версты от границы двух областей. Но если по Тульской идёт довольно приличная, недавно отремонтированная дорога, то при въезде на Орловщину складывается впечатление, что после немецких бомбёжек её так и не залатали. В шок повергла и АЗС в Корсакове. К слову, это хоть и райцентр, но село. Так вот, по техническому оснащению она явно отсылала раскисшее на жаре сознание в лихие девяностые. А заправиться там так и не удалось: бензоколонка, в отличие от людей, в такую погоду работать решительно отказалась, выдав всего два литра бензина, расплатиться за которые можно было только наличными. Выручил Головешкин с его запасами топлива, и пяти литров вполне хватило, чтобы потом дотянуть до Черни.
Да и вообще на селе сегодня руководитель хозяйства, как и в прежние времена, и царь, и бог, и воинский начальник. В нищем бюджете Липицкого сельского поселения денег ни на что не хватает. А глава КФХ, если надо, – и за ЖКХ, и за дорхоз, и за благоустройство, и за пожарную команду. Ибо люди, техника и другие ресурсы – всё у него. Администрация муниципального образования… Ну есть она, и собрание депутатов есть, и полномочия какие-то. Денег только нет. Да и стало ли людям удобнее после пресловутой муниципальной реформы? Чернский район по меркам ЦФО территориально немал: около 80 км с запада на восток и более 40 км с северо-востока на юго-запад. И на весь район всего-то четыре муниципалитета – собственно Чернь, Северное, Липицкое и Тургеневское. Только в границах Липиц когда-то было девять сельсоветов. А теперь на их месте одна администрация и десять депутатов вместо прежних двухсот. Много ли эти «слуги народа» успеют избирателей «окормить»? И затраты на разъезды по округу им никто не компенсирует – всё на свои.
Чернский район по меркам ЦФО территориально немал.
А город подумал…
…Виктор Головешкин везёт нас на место трагедии: 28 декабря 2010 года примерно в километре к югу от населённого пункта Красный Октябрь Чернского района близ границы с Орловской областью потерпел крушение военно-транспортный турбовинтовой самолёт АН-22А «Антей» ВВС России. Он летел из Воронежа в Тверскую область. Полёт был учебно-тренировочный, без пассажиров, с двумя экипажами на борту – 12 офицеров. Все погибли. Спустя три месяца была названа причина катастрофы – отказ системы рулевого управления.
Пресс-служба Минобороны России сообщила потом: «Отчётливо осознавая местоположение над районом компактного расположения населённых пунктов, экипаж с первой секунды развития аварийной ситуации прилагал все возможные усилия для выхода из критической ситуации в воздухе. Ценой своих жизней лётчики отвели почти неуправляемый лайнер от населённых пунктов Корсаково, Троицкое, Красный Октябрь и Соловьёвка, направив его в лесной массив. Коллективная воля, мужество, профессионализм, чувство долга всех офицеров не позволили аварийной ситуации превратиться в трагедию более крупного масштаба с гибелью гражданского населения». Все они были посмертно награждены орденом Мужества.
К слову, добраться туда даже летом непросто: прошедшие несколькими днями ранее дожди сделали лесную дорогу труднопроходимой, но фермерский джип смог пробиться к мемориалу.
«Мы из Красного Пути одними из первых тогда прибыли к месту аварии, – вспоминает Головешкин. – На бульдозере ДТ-75 прорвались. Снега много было, орловские мужики на снегоходах чуть раньше подъехали, там и родственники мои из Корсаковского района были, кстати. Мы расчистили дорогу для спасателей и уехали. Не очень люблю про это рассказывать. К чему рисоваться? Люди погибли, трагедия жуткая. Я сам войну прошёл, понимаю, что это такое».
На месте гибели самолёта вот уже почти десять лет нет леса. На поляне создан мемориал с фотографиями погибших военных лётчиков и обломком машины. С портретов смотрят молодые лица мужчин, у которых были семьи, планы, мечты… Жители окрестных деревень ухаживают за этим местом – трава вокруг скошена, в стороне кто-то соорудил стол и скамью, недалеко стоит канистра с соляркой – видимо, чтобы развести костёр в очередную годовщину трагедии. А над головами всё так же щебечут птицы, шелестят берёзы, как и не было ни катастрофы, ни двенадцати смертей…
Экзоты из Москвы
Едем в Орловку, куда в конце восьмидесятых начали переезжать из Закавказья молокане – религиозная секта, члены которой, как и близкие им духоборы, считают себя христианами. А прошлой осенью поселилась пара из Москвы – Виктор и Виктория. На всю округу это было целое событие – как так? Умирающая деревня с тремя жителями, а тут новосёлы. С чего бы это?
Знакомимся. 29-летний Виктор с необычной для русского уха фамилией Тьмнишки похож на хиппи образца 50-летней давности и одновременно на подающего надежды художника. Рассказывает: родом из Кировоградской области Украины, город Долинская. Мать русская с украинскими и молдавскими корнями, отец болгарин. Успел провести три года в Болгарии, четыре на Украине, а с семи лет с мамой и отчимом жил в Москве. Гражданство пока украинское, но сейчас находится в процессе получения российского. Образование социально-экономическое, работал в страховой сфере, потом был управляющим магазином.
«Планируем заняться здесь сельским хозяйством, – словно предваряет мой вопрос Виктор. – Сейчас приведём в порядок дом, потом оценим земельные ресурсы вокруг него. Хотел бы разводить баранов (про овец не сказал. – прим. авт.), косуль и оленей. Собираюсь заочно в Орловский ветеринарный поступать. А пока зарабатываем с женой удалёнкой».
Мысль о переезде возникла давно – ещё до знакомства с Викторией. В какой-то момент понял, что устал от города. Захотелось «вернуться к истокам», захотелось свой дом. А юг Тульской области напомнил ему историческую малую родину. Жена, с которой они уже вместе семь лет, поддержала. Понравилась относительная близость к Москве (у родителей Виктории квартира в Южном Бутове). Впечатлила природа юга Тульской области… Наткнулся на объявление о продаже этого дома и сразу понял: вот оно, наше! Жена была такого же мнения. Приехали, посмотрели и приняли решение: берём! Поселились окончательно 9 декабря.
Виктор признался, местная власть встретила их настороженно: как же – молокане все поуезжали уже, деревню можно практически ликвидировать, она неперспективна, а тут «понаехали» не пойми откуда… Глава администрации поселения даже участкового присылала – выяснить, что за люди, в порядке ли документы, законно ли приобретено имущество в Орловке. Зато местные жители поддерживали. Это и Головешкин, который не раз помогал решать проблемы новосёлов, в том числе с водонапорной башней. Роман из соседней деревни возит продукты. По словам Тьмнишки, многие их друзья присматриваются к Орловке, но дома в деревне, построенные для молокан, по большей части не были оформлены ими в собственность, их даже на кадастровой карте нет, поэтому купить их сейчас невозможно.
Подтянули духоборов и газ
«Мы занимались переселением молокан и духоборов ещё в конце восьмидесятых, – напомнил Виктор Волков, в ту пору зампред райисполкома, а позднее – всенародно избранный глава района. – И этот вопрос был тесно связан с именем Льва Николаевича Толстого, который выступал в их защиту, поддерживал духоборов материально. Их переселение из Закавказья потянуло за собой решение целого ряда других вопросов, связанных с развитием инфраструктуры, индивидуального жилищного строительства и т. д. Дороги строили, газ тянули, причём из соседней Орловской области оказалось ближе и дешевле».
По оценкам Виктора Даниловича, на пике переселения в районе жили до полутора тысяч духоборов и молокан, сейчас осталось несколько сотен. Кто-то уехал вообще, кто-то, как и коренные местные жители, уезжают на заработки – на Орловщину, в Тулу, в Москву.
Виктория Давлетбаева, жена Виктора Тьмнишки, родом из Набережных Челнов, и тоже из интернациональной семьи. Впрочем, в Татарстане тем, что у тебя мама русская, а папа татарин, никого не удивишь. В 18 лет Вика приехала поступать в Московскую государственную академию ветеринарной медицины и биотехнологии имени К. И. Скрябина.
«Я хотела получить такое образование, чтобы быть ближе к земле, – рассказывает она. – А с Виктором мы начали встречаться уже после того, как я поступила. Что же касается решения о переезде, оно было совместным. Сейчас преподаю удалённо, являюсь штатным сотрудником образовательной организации».
К слову, Виктор и Виктория говорят, что за всю совместную жизнь в Москве нигде и не были: работа – дом – работа, этим их жизнь в основном и ограничивалась. В разговоре о планах молодая хозяйка дала понять, что энтузиазм мужа по разведению парнокопытных не очень-то разделяет, рассчитывая прежде всего сосредоточиться на птице. Первые шаги – правда, в растениеводстве – новообретённые орловчане (в смысле жители Орловки) уже сделали: на двух крохотных грядочках у них растут помидорчики и перчики. А дальше – пшеничка. Не их, конечно, – головешкинская.
Спорный памятник
Следующий пункт остановки – Никольское-Вяземское. А в Черни по левую руку остаётся памятник Толстому и Тургеневу. Ведь чернская земля, в общем-то, в равной степени связана с именами обоих великих русских классиков. Здесь толстовское Никольское-Вяземское. Воспетый Иваном Сергеевичем Бежин луг тоже находится здесь, да и деревню Тургенево основал дед писателя Николай Алексеевич. Правда, её население сократилось раз в десять за сто лет.
Но тургеневские праздники, инициатором проведения которых ещё в качестве завотделом культуры райисполкома когда-то стал всё тот же Виктор Волков, проходят до сих пор. Правда, былого двухдневного размаха давно нет, да и пандемия в этом году помешала. Кстати, памятник Толстому и Тургеневу – тоже волковская идея, воплощённая московским скульптором Павлом Шимесом и московским же архитектором Игорем Студеникиным. Судьба у этой скульптурной композиции оказалась непростой: памятник был готов ещё в 1985 году, но установили его только летом 1987-го. Критиковали его: мол, у двух писателей были непростые отношения (свидетелем ссоры был А. А. Фет), стоило ли их ставить рядом, да и Тургенев был на голову выше (в прямом смысле слова) Толстого. Но, так или иначе, памятник стал визитной карточкой Черни и всего района, его хорошо видно водителям и пассажирам транспорта, который движется по федеральной трассе.
Имение со сложной судьбой
А вот и Никольское-Вяземское. Это имение с 1747 года стало принадлежать прадеду Л. Н. Толстого – князю Николаю Ивановичу Горчакову, секунд-майору в отставке. Когда его старшая дочь Пелагея вышла замуж за графа Илью Андреевича Толстого, в приданое родители подарили молодым Никольское-Вяземское.
После смерти И. А. Толстого в 1820 году имение взято в Опекунский совет за долги, но затем, в 1824-м, выкуплено отцом писателя. Николай Ильич привел имение в порядок. В 1836-м, в исполнение обета, данного на войне 1812 года, он построил храм Успения Божией Матери. В 1858 году там поселился старший брат Л. Н. Толстого Николай Николаевич. Частыми гостями там были И. С. Тургенев и А. А. Фет.
После кончины Н. Н. Толстого в 1860 году во владение Никольским вступил Лев Николаевич. Его старший сын Сергей Львович потом вспоминал: «С детства Никольское производило на меня сильное впечатление: густые лиственные леса, глубокие овраги, холмистые поля, вековые тополя и величественная сосна в яблоневом саду; речка Чернь, убегающая вдаль и сверкающая между деревьями, постоянно шумящая водяная мельница, широкие виды на речку, лесные склоны, поля, дальние села и церкви, большие камни на самом высоком месте имения – всё это мне было ново и казалось необыкновенно красиво, да и на самом деле было красиво».
7 июля 1892 года, после отказа Л. Н. Толстого от собственности, Никольское-Вяземское перешло его сыну Сергею, поступившему на службу в земство Чернского уезда. Там С. Л. Толстой прожил до лета 1918-го, когда на волне революционных событий усадьба была сожжена восставшими крестьянами.
И только в 1983 году «Туламашзавод» взял шефство над селом, организовав там своё подсобное хозяйство. Четыре года спустя состоялось торжественное открытие реконструированного дома-музея. Были частично восстановлены храм Успения Божией Матери (до конца этот процесс, к сожалению, до сих пор не доведён), толстовский теннисный корт, а позднее создан культурно-туристический комплекс. Даже гостиница небольшая появилась. Этот расцвет был бы невозможен без личного и самого деятельного участия тогдашнего генерального директора предприятия Героя Социалистического Труда Вадима Сергеевича Усова.
В 2000 году музей Л. Н. Толстого в Никольском-Вяземском передали музею-усадьбе «Ясная Поляна» как филиал. Усов и машзавод ещё пять лет активно помогали своему детищу по старой памяти. А вот с кончиной «красного директора» в 2005 году эта дружба сошла на нет. И, казалось, Никольское-Вяземское вступило в пору очередного упадка, следы которого видны и сейчас.
Правда, несколько лет назад назначен новый директор филиала, причём не местный, а мценский, но так ли это важно? Был бы руководитель хороший. За это время сделали дорогу от федеральной автодороги М-2 «Крым» до села. Правда, указатель так и не поставили. А ремонт профинансировал мэр Москвы Сергей Собянин, выделив на эти цели 130 миллионов рублей. В бюджете Тульской области денег на это почему-то не нашлось…
Зато появилось небольшое административное здание в стиле барского дома и… улица В. С. Усова, а также бюст прославленного директора. Многое в усадьбе и самом селе связано с увековечением памяти воинов, павших в годы Великой Отечественной войны. Одна из братских могил находится буквально в нескольких метрах от восстановленного дома.
А чуть в глубине территории усадьбы сиротливо стоит странный пассажирский железнодорожный вагон. Пробраться к нему через заросли тяжеловато, а узнать его предназначение не получилось: директор филиала был в этот день в головной конторе в Ясной Поляне. Да и общение у них там принято исключительно через пресс-службу музея, а фотосъёмку нужно согласовывать минимум за 48 часов. Впрочем, там оказались настолько любезны, что «в виде исключения» разрешили «АиФ в Туле» снимать всего за сутки до приезда.
Опальный Вознесенский
На обратном пути заглянул на железнодорожную станцию Чернь. Там, кроме бронепоезда, установленного в честь 65-летия Победы, есть и бюст одного знаменитого уроженца Чернского тогда ещё уезда. Это Николай Алексеевич Вознесенский – председатель Госплана и первый зампред Совмина СССР в годы войны и после неё, доктор экономических наук.
Родился будущий гений социалистической экономики в чернском селе Тёплое в 1903 году. В начале 20-х годов выдвинулся по комсомольской линии, был одним из первых редакторов газеты «Молодой коммунар» в Туле. В 1938–1950 гг. избирался депутатом Верховного Совета РСФСР по Ефремовскому округу, много раз приезжал в Ефремов, очень помог в строительстве и восстановлении как самого города, так и градообразующего завода синтетического каучука после войны. Но, попав под замес по «Ленинградскому делу», в 1949 году был снят со всех постов и арестован, а спустя почти год расстрелян.
В 1954-м реабилитирован посмертно. Чернский районный историко-краеведческий музей носит его имя, там тоже есть бюст Вознесенского. Но вот тот, что сравнительно недавно был установлен на станции 30 апреля 2010 года – в день 54-й годовщины его реабилитации, выглядит весьма плачевно. Сами железнодорожники ссылаются на невозможность реставрационных работ в период пандемии, так что остаётся надеяться, что к 120-летию со дня рождения легендарного председателя Госплана его бюст приведут в порядок. Будем ждать.
При подготовке статьи использованы материалы музея-усадьбы «Ясная Поляна».
