На маленьких рваных клочках бумаги послюнявленными карандашами солдаты выцарапывали скупые строчки, адресованные самым дорогим и любимым. Они писали и не знали, дойдёт ли письмо до семьи и дождутся ли ответа.
Сегодня им - воевавшим, раненым, погибшим, а также тем, чьё детство прошло в военные годы, кто трудился в тылу, - пишут письма их потомки. Пишут о самом сокровенном, рассказывают о любви и благодарности.
Ледяная юбка
Ангелина Шмакова, десятиклассница:
- Я помню тебя, свою прабабушку Аню, маленькой сухонькой старушкой. Ты жила с нами в «трёшке». Я ходила в детский сад и на завтрак ела манную кашу. А ты часто даже не понимала, что я твоя родственница. Мне казалось: ты самая слабоумная старушка на свете. И только став старше, я узнала, что во время войны ты работала в шахтах Тульской области - по колено в воде, днём и ночью, зимой и летом, - чтобы прокормить двух малолетних сыновей. В морозище возвращалась домой в заледеневшей, словно каменной, юбке.
В 1941-м твой муж Фёдор Першин отправился на сборы в Прибалтику, где его и «поймала» война - враг взял в плен.
Измождённых, измотанных пленных раздали по семьям для поправки здоровья и дальнейшей службы на благо фашистской Германии. Прадедушке Феде повезло, он попал к добрым людям - пока могли, они скрывали, что он уже достаточно набрался сил. Но ложь открылась, и твоего мужа ждали новые испытания. Местный концлагерь, концлагерь в Польше и, наконец, концлагерь в Берлине. По окончании войны его освободили не наши, а американские войска. Потому, едва вернувшись на родину, опять оказался в плену. Его направили по этапу на Кавказ.
Что было с ним в эти годы, не знает никто - он не рассказывал о войне и концлагерях даже тебе, пытаясь забыть мучения и ужасы, которые случились на его глазах, которые будили его по ночам. Но так и не смог.
Прадедушка, спасибо за твоё мужество, за твою победу и за непреодолимую волю к жизни! Прабабушка, прости мне мои детские глупые мысли! Я очень люблю вас!
Не хотели быть героями
Ольга Вострикова, путешественница:
- Моего дедушку, Ивана Сергеевича Сухорукова, до конца жизни мучило военное наследие - сильные головные боли и ночные кошмары. Он умер за год до моего рождения, а бабушка Вера Николаевна о войне не любила говорить, лишь рассказывала, что в эвакуации не голодала. Потому что была женой фронтовика. Дед дошёл до Берлина, трижды был ранен, награждён орденом Красной Звезды и медалями «За отвагу» и «За освобождение Варшавы».
Дедушка и бабушка не хотели быть героями. Они видели счастье в своей семье, в здоровье, в подрастающей дочке и маленьком зареченском домике с садиком, мечтали увидеть внуков, но война не оставила им выбора.
Потому единственное, что бы я им сейчас написала, так это то, что мы, их потомки, не испытали тяготы войны, мы вольны сами распоряжаться своей судьбой, а счастье нашей семьи заключается в тех же самых простых и вечных ценностях, что высоко ценили они. Спасибо вам за всё это, наши родные!
Любовь сильнее страха
Тимофей Котенев, ученик 8 класса:
- Когда началась война, тебе, бабушка, было четыре года. Конечно, ты вряд ли помнишь всё, но одну историю вспоминаешь часто.
Сейчас ты - Алевтина Алексеевна Котенева, но тогда была просто Алей, девчушкой с косичками.
Твоего отца, моего прадеда, сразу отправили на фронт артиллеристом. Вскоре немцы начали приближаться, а по дороге вдоль нашего города шли военные части. Вы с прабабушкой каждый раз бросались к дороге - посмотреть, не забросила ли судьба твоего папку в пеший отряд. Пропустить шествие было нельзя: а вдруг он там был?! Вы выбегали и в дождь, и в зной, и в снег. Но отца ты так ни разу и не увидела среди запылённых лиц солдат, шагающих за горизонт.
Начались бомбардировки, в небе появлялись самолёты, взвывали сирены, вы бежали в бомбоубежище.
Ты рассказывала, как поначалу мама хватала тебя на руки и неслась со всеми, но из бомбоубежища не видно дорогу, по которой всё так же продолжали идти солдаты. «А вдруг именно в эту самую минуту папка-то и прошагал по дороге со своими однополчанами, заглядывал за заборчик, искал взглядом своих родненьких... но нет, они в это время отсиживались в бомбоубежище», - так ты рассказывала о мыслях, крутившихся тогда в голове.
Время шло, налёты становились всё регулярнее, бегать и переживать приходилось всё чаще. Но однажды вы перестали бояться: страх пропустить встречу с любимым человеком пересилил ужас от бомбёжек.
Вы так и не увиделись на этой дороге, но я уверен, что именно преданность и любовь жён и мужей, детей и отцов, военных и тыловиков помогли нам выжить в той страшной войне. Спасибо, что стали для меня примером!
Долетел до Берлина
Валентина Разваляева, пенсионерка:
- Дорогой мой папа! Ты, Анатолий Голубков, родился в 1922 году и с детства мечтал быть лётчиком. Освоил эту профессию в училище, а вскоре отправился на фронт. Ты видел, как истребители летали без пулемётов и сопровождали бомбардировщики, практически без оружия. Ты стал одним из тех, кто сел в новенькие американские самолёты, когда началось перевооружение.
- Красивые: всё обито шёлком, комфортные, но абсолютно небоеспособные. Скорострельность низкая, неповоротливые и медлительные, - вспоминал ты. К счастью, этот американский «подарок» быстро заменили истребителями конструктора Яковлева. На этих Яках ты долетел до Берлина.
А ещё ты всегда повторял, что лётчики и водители - самые суеверные люди.
Была в вашем полку несчастливая кровать: все, кто спал на ней, погибали в ближайшем сражении. Потому никто не хотел на неё ложиться, дошло до того, что новобранцев клали даже на пол.
Ты редко говорил о страшной войне - больше о курьёзах и забавных моментах, хотя участвовал в наступлении.
- На штурм Берлина летело огромное количество техники -бомбардировщики
Твоей жене, моей маме Клавдии Дмитриевой, тоже досталось. Её деревню Маслово, находившуюся на самом краю линии обороны Тулы, сожгли дотла, жить приходилось в землянках.
Мама вспоминает, как они вжимались в стены, когда в деревню вошли немцы и расстреливали эти землянки из автоматов через соломенные крыши. Было страшно. И я счастлива, что могу прижаться к ней сегодня и сказать: «Мамочка, родная, спасибо тебе за все!». И написать сегодня папе: «Папочка! Любимый! В 2000 году тебя не стало, но для меня, для моего брата, детей, внуков ты жив, ты с нами».
Бессмертие
Любовь Аленьтьева, старшеклассница:
- Моя прабабушка Анна Лукьяновна ушла на фронт совсем молодой, ей было 18. Связисткой она прошла почти всю войну. На фронте познакомилась с будущим мужем, моим прадедушкой, Александром Ивановичем Дацуком. До Германии дошли с победой.
В моей семье сохранились их письма, фронтовые треугольнички, несколько выцветших фотографий тех лет, которые мы бережно храним, и трофейный гранатовый браслет, подаренный прабабушке прадедушкой. Уже несколько лет подряд я становлюсь в строй «Бессмертного полка» с портретами моих родных, принимавших участие в войне.
9 Мая - день не только всеобщей победы, но и день памяти в моей семье. Мы обязательно едем на могилы наших героев, обязательно с живыми цветами, обязательно вместе.
Дорогие мои родные, спасавшие нашу страну! Я никогда никому не позволю вырвать или переписать эту значимую страничку в истории моей семьи и моего Отечества.
О чём же пел дедушка?
Натали Новикова, редактор сайта tula.aif.ru:
- Ты, мой прадедушка Петя, служил танкистом - так рассказывала бабушка. Когда ты умер, я была совсем маленькой и помню только твои глаза со множеством морщинок вокруг них и как ты всё время предлагал мне что-нибудь скушать, когда я приезжала в деревню.
О том, как ты прошёл войну и что с тобой там случалось, я не раз спрашивала бабушку, но никогда не получала внятного ответа. Ну да, воевал. Вернулся. Пришёл домой уже совсем взрослым мужчиной и только тогда женился. Всю жизнь работал кузнецом, вырастил троих ребятишек. Ну а что же война? Были ли награды? Были, я знаю. Правда, когда все родственники в деревне умерли, дом долго стоял бесхозный. Где теперь медали, неизвестно. Помню, как мы искали твоё имя в базах данных солдат, упорно вводили в поисковиках «Хрупов Пётр Васильевич», находили много бойцов с таким же именем и разной судьбой, но тебя среди них не было. Не внесли ещё, видимо.
«Отец не любил говорить про войну, - объясняет мне бабушка. - Отвечал: зачем вспоминать? Что о ней говорить? Надо жить теперь». И никаких фронтовых историй не дождёшься. И только когда с другом выпивал по чарочке, начинал петь песни, и все грустные, тягучие. Особенно любил эту: «Враги сожгли родную хату, сгубили всю его семью. Куда ж теперь идти солдату?..» И плакал.
Ты умер, возвращаясь из Тулы в деревню, от родственников. Попал под поезд. В наших потрёпанных альбомах, которые бабушка привезла из деревенского дома, есть старые снимки, где ты улыбаешься, так же как улыбался мне в детстве. Надо бы сделать штендер, пройти в «Бессмертном полку»… Жаль, нет фотографий, где ты молодой. Молодость - ведь самая счастливая пора. Даже если война… Главное, знать, что всё не напрасно. Только о какой же сгоревшей хате и погубленной семье так часто пел мой дед, и почему это его так трогало, я так и не узнаю.
Солдат Победы
Марина Высочкина, 16 лет:
- Однажды я попросила своего дедушку, поисковика с 20-летним стажем, рассказать о тебе, прадедушка Николай Фёдорович Болмосов.
Оказывается, ты воевал в Сталинграде и помнишь, как самолёты врага прорвали противовоздушную оборону и бросились бомбить Сталинград, как обрушивались на город тысячи фугасных и зажигательных бомб, как разваливался квартал за кварталом.
Горело всё, что могло гореть, стонали тяжелораненые солдаты, которые просили, чтоб их пристрелили. Плакали женщины, прижимая мёртвых детей к груди. Текли слёзы из глаз ребятишек, сидящих возле убитых матерей. Ты всё это видел.
Бои в Сталинграде продолжались круглые сутки.
- Нам приходилось делать ночные рейды к Волге, на боевых позициях оставляли сторожевые посты и группы прикрытия, - так ты рассказывал дедушке. - Вернувшись с переправы, мы засыпали стоя под музыку взрывов и свиста пуль. Эти рейды стоили нам десятков убитых и раненых друзей, с которыми мы ели из одного котелка.
В одном из сражений тебя ранили в грудь и плечо, но ты оклемался и вернулся на фронт.
Началась Висло-Одерская операция. Во время наведения переправы через Дунай ты не заметил, как полыхнула вражеская мина. Удар и мрак. Очнулся на пятый день на больничной койке.
А в деревню Тростянка полетело письмо на клочке папиросной бумаги: «Сержант Болмосов Николай Федорович, проявив геройство и мужество, убит 29 октября 1944 года и похоронен в Венгрии».
Придя в себя, ты узнал от однополчанина об этом и тут же написал опровержение. А в январе 1945-го штурмовал Берлин, где встретил День Победы.
Я не забуду твой подвиг и подвиги других солдат. 1418 дней и ночей вы сражались за жизнь матерей, жён и детей. Спасибо вам всем, дорогие, за ваше мужество.
Два письма
Денис Гастев, краевед:
- Моя прабабушка Александра Дмитриевна Лукоянова до конца жизни хранила два письма с фронта - от мужа и извещение о том, что он пропал без вести. Звали его Фёдор Павлович Лукоянов. Капитан.
Высокий и статный, ты был для неё опорой, обладал твёрдым характером и безгранично любил семью. Прабабушка часто вспоминала, как вы гуляли в парке с двумя дочерями Тамарой и Светой (моя бабушка).
Но всё закончилось 22 июня 1941 года. Короткие сборы, поцелуй на прощание, и ты ушёл навсегда. За полгода пришли два письма, в которых ты просил не унывать своих домашних. Потом тишина и... извещение «пропал без вести».
Надежда на то, что ты жив, не оставляла семью до конца войны.
Вот и 9 мая 1945 года девятилетняя Света с сестрой пошла на вокзал встречать тебя. Прождали весь день, искали в толпе, а ты так и не вернулся.
Прабабушка ждала тебя всю жизнь. Она так и не вышла замуж.
Мне неизвестно, где и как ты воевал, но я знаю, что погиб ты не напрасно.
Раны тульского «Самовара». Ветеран о ГТО, гаджетах и мудрых крестьянах 
Опубликована книга тульских авторов о Великой Отечественной войне 
Вкус Победы: 180 тысяч туляков встали в ряды «Бессмертного полка»