Он был успешным чиновником, без пяти минут декабристом. Но главная заслуга Степана Дмитриевича Нечаева в том, что именно с его подачи было определено место, где проходила Куликовская битва. Его так и называют – открывателем Куликова поля. Родился Степан Дмитриевич 18, а по новому стилю 29 июля 1792 года в Рязанской губернии.
Новый взгляд на Куликовскую битву
Военная карьера у самого Степана Дмитриевича не задалась из-за больной с детства ноги, которая даже не сгибалась в колене. Но армейская романтика владела им в значительной степени. Нечаев в своих ранних стихах явно подражал знаменитому гусару Денису Давыдову. В 1812 году Нечаев занимался формированием народного ополчения во Владимире и Арзамасе.
В 1817 году он получил назначение директором училищ Тульской губернии. При Нечаеве появились сеть уездных и приходских училищ, школы для крестьян, ланкастерская школа взаимного обучения для 125 детей, два мужских и два женских пансиона.
Место битвы в Епифанском уезде Тульской губернии издавна принадлежало к владениям Нечаевых. Родовым их имением было и село Куликовка, а также Красный холм, со стороны которого подходили к месту битвы войска Мамая.
Еще в молодости Нечаев печатал в «Вестнике Европы» Н. М. Карамзина, статьи, посвященные Куликовской битве, находкам здесь старинного оружия. Он предположил, что Куликово поле находилось именно в его владении. Уточнил место, где развернулась битва, определил положение русских и татарских полков, передвижение войск, описал ход сражения, нарисовал современную картину Куликова поля. Все с этим согласились. Так в историю страны вошла точка, где произошло знаковое для российской государственности сражение.
Степан Нечаев предложил в ознаменование победы русских войск на месте сражения поставить памятник. Он организовал установку тридцатиметровой мемориальной колонны-памятника и начал сбор средств на построение каменного храма «над прахом воинов, убиенных на Куликовом поле».
В своей усадьбе Полибино Нечаев открыл частную выставку антиквариата, тематически связанного с битвой.
Союз благоденствия
Считается, что Нечаев был близок идеям декабристов. О чем говорят и его личные связи. В числе близких друзей Степана Дмитриевича были декабристы Бестужев и Глинка, а Кюхельбекер называл его среди своих приятелей.
Политика Нечаева действительно интересовала. Во всяком случае, среди опубликованных нечаевских «Мыслей, сравнений и замечаний» имелось немало язвительных выводов относительно окружающей действительности. Например, «Изба степного крестьянина во многом походит на двор монарха. Как здесь, так и там беспрестанно попадаются в глаза несносные тараканы, докучливые сверчки, ядовитые пауки, жадные цыплята и пр. Одних кротких голубей не увидишь во дворцах». «Зачем люди стремятся приобретать политическую свободу, не довольно ли для них нравственной? И умеют ли они пользоваться ею к своему благополучию»?
На Сенатской площади он не был, хотя бы потому, что в это время исполнял обязанности чиновника по особым поручениям при московском генерал-губернаторе, получив это назначение 9 января 1824 г.
Говорили еще о причастности Нечаева к «Союзу благоденствия», цель которого будущие декабристы видели в формировании общественного мнения как главной движущей силы преобразований в стране. Однако имя Нечаева на допросах не называлось. Лишь в 1826 году тульский учитель Альбицкий признался: «Сим объявляю о кратковременной прикосновенности моей к Союзу благоденствия, в который вступил членом в начале 1819 года по предложению бывшего тогда директором тульских училищ титулярного советника Степана Дмитриевича, сына Нечаева».
Других подробностей причастности к тайным обществам узнать не удалось, а сам Нечаев в это время спешно укатил в Пермскую губернию, где по высочайшему повелению разбирался с волнениями работных людей.
Николай I в это время потребовал собрать со всех чиновников и дворян подписки «в том, что они ни к каким тайным обществам... принадлежать не будут». А если в таковых состояли ранее, должны немедленно о том сообщить. Нечаев письменно заверил, что ни в каких обществах не состоял.
За три месяца он объехал почти всю обширную Пермскую губернию, а это три с половиной тысячи верст, и составил «Записку о сектах, существующих в Пермской губернии».
Следствие о его благонадежности тем временем велось. Но, похоже, всех успокоил литератор Ф. В. Булгарин, сообщивший главе III отделения Бенкендорфу, что «никто не слыхал из его приближенных, чтоб он дурно относился о правительстве». Заодно охарактеризовав Нечаева как человека смирного, который «пишет плохие стихи и плохую прозу».
Известно также, что Нечаев продолжал переписываться с декабристом Глинкой, но обсуждали они большей частью вопросы благотворительности и астрологии.
Нечаев был близок идеям декабристов. В числе близки друзей Степана Дмитриевича были декабристы Бестужев и Глинка, а Кюхельбекер называл его среди своих приятелей.
Обер-прокурор Синода
В 36 лет Нечаев женился на дочери известного промышленника Сергея Мальцева Софье. Брат ее Иван Сергеевич Мальцев был в числе друзей Пушкина и остался единственным живым из членов посольства в Тегеране, возглавлявшегося Грибоедовым.
В кругу литераторов Нечаев тоже уже считался своим. П. А. Вяземский в письме от 12 мая 1828 г. записал: «…поехал я обедать к Перовскому также на устрицы. Там были сверх того Карбонье, Филимонов, Нечаев, Крылов, Пушкин, Мицкевич».
С подачи дяди жены – тогдашнего обер-прокурора Синода Степан Дмитриевич тоже перешел в Синод. По-видимому, этому способствовали и увлеченность литературой, а на Синоде лежала обязанность цензуры, успехи в развитии церковно-приходских школ и интерес к благотворительности. «Лицо, стоявшее во главе такого учреждения, уже могло ставить себя на одну линию с министрами и помышлять о личном докладе у государя», – считал автор «Левши», писатель Николай Лесков.
На должности обер-прокурора Синода Нечаев пробыл недолго – с 1833 по 1836 годы. Но успел, например, способствовать известному московскому врачу Ф. П. Гаазу в его стремлении облегчить участь заключенных. Кандалы были заменены на облегченные, а в 1836 г. введена их обшивка кожей или материей.
Ввиду прогрессивных взглядов своим Нечаев так и не стал. Он брал на себя смелость изменять и отменять постановления Синода, которые считал несправедливыми.
Один из его знакомых вспоминал, как Степан Дмитриевич с друзьями посетил семинарию, которой в свое время граф Потемкин подарил орган. «Нашли семинариста, умеющего играть на органе. Наслаждение необычной музыкой настолько увлекло всех присутствующих, что они, выстроившись парами, начали танцевать. В то самое время, как глава Синода посреди семинарской залы, прихрамывая, под звуки органа увлеченно выделывал па французской кадрили, дверь отворилась, и на пороге появился ректор семинарии. Он сначала остолбенел, увидев танцующих, потом, всплеснув руками, воскликнул: «О Господи, какое безобразие! Какой неистовый соблазн!» И пустился бежать, чтобы не видеть греховного «разврата». Нечаев только смеялся».
В феврале 1836 года он взял отпуск, чтобы поехать в Крым к умиравшей жене, и в это время был снят с должности. Правда, с повышением – Нечаева отправили в московский департамент сената и произвели в тайные советники. Впрочем, Сенат практически не влиял на жизнь страны, так что и должность сенатора можно было рассматривать как почетную пенсию.
30 ноября 1857 года Нечаев вышел по болезни в отставку. Был похоронен рядом с женой в московском Новодевичьем монастыре. Надгробия Нечаевых снесли в 1930-е годы, во время кампании по уничтожению крупных городских кладбищ и переработке каменных памятников на строительные материалы.
