Молодой учёный Никита Биленко посвятил свою научную работу установлению логики развития региональной хозяйственной системы конца XIX века и выяснил немало любопытного…
Это такая шизофрения
– Никита Алексеевич, так какие же открытия вы сделали?
– «Открытия» – громко сказано. Этот термин применим скорее к точным наукам, где учёные изучают законы природы. В истории открытием можно назвать поиск какого-то источника. Поэтому на вопрос о том, чем я занимаюсь, ответил бы так: изучаю мёртвых. Труд историка похож на такую шизофрению, потому что вам необходимо поговорить с людьми, которые жили когда-то очень давно, тоже испытывали какие-то эмоции, думали о чём-то, что-то делали… И вот надо найти и объяснить, почему мы с вами сегодня такие, почему современное общество выглядит именно так, а не иначе. И объяснить это нужно как раз, опираясь на то, что оставили после себя те поколения, которые могли после себя ничего и не оставлять.
– То есть вы такой историк с уклоном в философию?
– Наверное, любой историк в душе философ. Я занимаюсь скучными вещами, я – специалист по экономической истории (по крайней мере, хотелось бы таковым себя считать). Мне интересно, как была устроена хозяйственная жизнь людей в самые разные эпохи и что эти люди после себя оставили. Есть такое понятие, как «молчаливое большинство». Так вот, огромное количество крестьян и простых городских жителей, даже XVIII-XIX веков, после себя мало что оставили. Задача в том, чтобы найти эти крупицы и по ним восстановить картину прошлого, в том числе понять мотивы: прочему люди так жили и так поступали.
«Сам выращиваю на даче огурцы и помидоры, потом закатываю их на зиму в банки, и не могу объяснить, зачем я это делаю»
Предприниматели с большой буквы
– Подозреваю, что это как-то связано с вашей кандидатской диссертацией…
– Да, я пытался понять, как работает региональная хозяйственная система, точнее, товарный рынок Тульской губернии во второй половине XIX века. Это период серьёзных изменений в социальной структуре общества. Считается, что это эпоха формирования рыночной экономики и мне было интересно, как человек, который жил в условиях крепостного хозяйства, повёл себя потом, оказавшись в условиях рынка.
– И как же сразу повели себя вчерашние крепостные?
– Очень необычно. После отмены в 1861 году крепостного права крестьяне могли, например, совершенно спокойно становиться купцами, что-то основывать, открывать своё дело… Но, обретя в один день свободу, они десять лет (до начала 70-х годов) дарованными им экономическими правами пользоваться не спешили. Причём купечество было единственным сословием в Российской империи, куда можно было вступить, просто заплатив деньги. И это было возможно, но многие это игнорировали. Причина кроется в так называемом эффекте колеи. Это когда общество сталкивается с быстрым изменением законов, но очень долго продолжает вести себя по-старому. Исключения, конечно, были. В Туле, к примеру, по этой части достаточно вспомнить выходцев из крестьянства Белолипецких. Вот они сориентировались сразу: начали в 60-х и к началу 90-х XIX века уже вовсю преуспевали. Основатель династии, Михаил Григорьевич, открыл пряничную фабрику, делал пряники и хорошо на этом зарабатывал. Для своего производства этот бывший крестьянин отгрохал огромнейший особняк в центре Тулы на улице Пятницкой (ныне здание филиала Государственного исторического музея на ул. Металлистов). В этом же здании семейство и жило. А дело Михаила Григорьевича подхватили и сыновья.
– Если после крестьянской реформы возник инерционный эффект колеи, почему же тогда русское экономическое чудо связывают в том числе и с отменой крепостного права?
– Русское экономическое чудо начала XX столетия коснулось, безусловно, и Тульской губернии. Здесь открывалось большое количество предприятий, причём частного сектора (не полностью только оружейному заводу мы обязаны). Но все люди, ставшие в то время предпринимателями с большой буквы и сумевшие заработать, рождены уже после отмены крепостного права. То есть они воспитывались в других условиях, с другим набором прав. Это было другое поколение. Вот и получилось, что эффект от крестьянской реформы проявился спустя какое-то время. И мне, считаю, удалось продемонстрировать, что на экономическое чудо начала XX века повлияло изменение правил игры на рынке, формальных институтов (законов) и постепенное изменение психологии человека того времени.
Крути себе свечки и крути
– Что ещё интересного установили в развитии хозяйственной системы изучаемого периода?
– Удалось показать, что внутри всероссийского рынка существовала целая сеть местных рынков, в том числе и в Тульской губернии, которые так и не слились в единый всероссийский. Самым необходимым туляки обеспечивали себя сами: от продуктов питания, скажем, моркови, капусты, хлеба до, например, посуды. То есть в Туле производили, в Туле и потребляли. Всё это не выносилось на уровень всероссийский. И я постарался рассмотреть хозяйственную систему, исходя не из торговых связей внутри страны (а они были и уже хорошо историками изучены), а из того, как функционировали местный рынок губернии и локальный рынок, допустим, определённого города, и как эти связи устанавливались.
– Существование таких локальных рынков – это было хорошо или плохо?
– Мы наблюдаем экономическое чудо в виде большого количества частных предприятий и в то же время видим наличие этих самых маленьких локальных рынков, когда у нас, например, свечной заводик в Туле обеспечивает свечами только Тулу. И таких свечных заводиков тьма по любой губернии Российской империи. Я пока только предполагаю, но не утверждаю, что пережить бурю революций начала XX века, потом гражданской войны, разрухи 20-х годов и тут же заняться восстановлением экономики стало возможным за счёт очень устойчивых хозяйственных систем, существовавших в пределах губерний. Да, это было малоперспективно с точки зрения логики развития бизнеса, но с точки зрения устойчивости хозяйственной системы государства я увидел в этом стойкость. Эту стабильность как раз и предопределила местечковость. То есть, например, кто-то условный как крутил свечки для освещения в 60-е, потом и в 90-е XIX века, а потом и в условиях революции, так и продолжил этим заниматься. А всё потому, что у него была собственная пасека, которая позволяла ему найти воск.
– Этот товарищ был успешным, так почему же его дело – это вне логики развития бизнеса?
– Если бы он преодолел местечковость, у него бы наблюдался транзит технологий и техники. То есть, когда у него возникла бы необходимость в массовом производстве товаров, он мог бы позволить себе купить какой-нибудь станок по производству свечей. Но если он лепит 100 свеч только для одного города, то ему станок не нужен, потому что он затраты на него никогда в жизни не окупит. Но с выходом за пределы губернии, этот станок позволит увеличить производственную мощность и породит технологический прогресс. Экономика всего государства зависит от наличия сплоченного рынка, а стабильность в хозяйственной системе государства, как ни странно, зависит от этой самой локальности. Это парадокс.
– Что для вас остаётся необъяснимым в хозяйственной жизни конца XIX века?
– Стойкость каких-то нематериальных вещей. И это отчасти приближает к пониманию самой природы человека – когда несмотря на какие-либо совершенно разные системы экономические, в людях есть что-то такое, что заставляет их видеть собственную логику хозяйственного развития: семьи, предприятия или ещё чего-то. Это существует параллельно всему и невероятно стойко. Яркий пример стереотипности хозяйственного поведения в наши дни – это закатывание всей страной солений на зиму. Моя бабушка, прабабушка и прадедушка делали заготовки по экономическим причинам – компенсировали дефицит товара. Мама консервировала из удовольствия. Теперь вот и я дорос до этого момента: сам выращиваю на даче огурцы и помидоры, потом закатываю их на зиму в банки, и не могу объяснить, зачем я это делаю. С точки зрения экономической целесообразности – это ноль. Я в убытке. Мне дешевле купить эти овощи, чем вырастить. Но вот если сказать семье, что не буду сажать огурцы, будет трагедия. Этот пример только подтверждает, что человек экономически нелогичен – ни при каких обстоятельствах.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
