На тульские улицы выходят современные вагоны. В трамвайный парк приходят новые водители. Кто-то уходит, но всегда, как и в любом деле, остаются рядом те, для кого профессия больше, чем профессия.
Среди них — гость нашей редакции Галина Ракитина, отработавшая в трамвайном парке больше тридцати лет. Уже 23 года она на пенсии, но, говорит, по-прежнему тянет на линию.
Она ещё и улыбается
Олег Бондарь, tula.aif.ru: Галина Константиновна, а почему вдруг водитель трамвая?
Галина Ракитина: Всегда смотрела на работу вагоновожатых с открытым ртом. Ну, просто нравилась она мне почему-то, всё мне было в ней интересно. Так и пришла в депо, закончила там курсы и стала заниматься любимым делом.
Работа живая, интересная, и, как потом оказалось, очень трудная. График скользящий, то есть и в день выходили, и ранним утром, и в ночь. И, конечно же, испытывали большую ответственность. Однажды на всю жизнь уяснила, что это такое. Очень важно отслеживать техническое состояние вагона и по этому поводу наш замначальника депо по эксплуатации как-то сказал мне: «Запомни одно правило: заезжаешь в депо, оставляешь в „книжке поезда“ заявку на устранение замеченного недостатка, не выполняют её — пиши повторно. Не сделали — пиши третью». Не думай, говорит, ни обо мне, ни о начальнике депо — думай только о себе. Это твоя жизнь и жизни пассажиров, за которые ты отвечаешь. Так и делала.
А ещё всегда помнила, что эта работа не просто для людей, но и среди людей, поэтому старалась и выглядеть хорошо, и в хорошем расположении духа быть. Ведь водитель трамвая — один из тех, о ком судят о городе и о его культуре.
А случаи бывали разные и обзывали меня всяко. Не пришёл вовремя трамвай, произошёл сбой в движении — все эмоции пассажиры тут же выплёскивают на водителя. Здесь важно себя сдерживать и не опускаться до словесной перепалки. Бывало пропускаешь всё мимо ушей и стараешься улыбаться, а тебе говорят: «Во! Она ещё и улыбается». Но всё равно нужно держать себя в руках. И всегда было хорошо на душе, когда всё это получалось. За то и любила свою работу.
Страшно, аж жуть
— А на каких маршрутах работали?
— Да на всех. Но самый первый был № 5. Сейчас его упразднили. Вагон ходил от Красного Перекопа через центр города и до кондитерской фабрики в Мяснове. Этот маршрут был без уклонов и считался лёгким, с него начинали все молодые водители.
Меня посадили сразу же на чехословацкую «Татру», но это не было какой-то привилегией, просто к тому времени, когда я отучилась, стареньких «КТМов» с деревянными сидениями у нас уже практически не оставалось.
А дольше всего, где-то двенадцать с половиной лет, отработала на маршруте № 4. Это на Косой Горе — теперь его тоже уже нет. Он считался самым опасным из-за сильного уклона длиною в километр. На 4-й ставили самых ответственных и с опытом работы. Главное там — не допустить, чтобы вагон понесло. Но у меня такого не было никогда, да и вообще за всё время работы никаких аварий и даже жалоб. А на том участке случаи схода вагонов с рельсов бывали.
— А в какие-то передряги попадать приходилось? Как никак и в позднее время работали.
— Чего-то совсем уж страшного не происходило, но однажды в конце 90-х свидетелем подобного стать могла. Часов в девять вечера объявляю, мол, двери закрываются, и вдруг вижу неподалёку с каким-то совершенно ненормальным бегающим взглядом мужчину, держащего очень грубо за локоть напуганного мальчика лет девяти.Подумала: точно не его ребёнок и что-то здесь не так. Мне уже по рации кричат: «Ну, что ты там никак не отъедешь, ведь опаздываешь». А я стою и думаю: что же делать?
Тут замечаю со стороны своей кабины двоих парней. Аккуратно окликаю их, незаметно подзываю к окошечку и тихонько говорю: «Только головы не поворачивайте. Там справа стоит мужчина и с ним не его ребёнок. Его надо забрать». Они переспросили, мол, а вы уверены? Я ответила, что на сто процентов. Они в два прыжка оказались возле мужчины, убедились, что мальчик его не знает и всё — мужчина мигом как сквозь землю провалился, а парни с мальчиком запрыгнули в вагон и мы поехали до следующей остановки.
Как потом оказалось, ребёнок жил рядом, пошёл на автовокзал за жвачкой и там к нему пристал это тип, который стал куда-то заманивать и тащить. Не трудно догадаться зачем. Вот так мы, похоже, спасли мальчика от педофила.
Вагонные споры
— Какие недостатки отметили бы сегодня в организации движения трамваев?
— Считаю, что водителя очень сильно отвлекает возложенная на него обязанность по обилечиванию пассажиров через переднюю дверь. Это время отнимает и у пассажиров, и автомобилистов тормозит, которые не имеют права начинать движение во время высадки-посадки пассажиров, переходящих в это время проезжую часть.
Считаю, что водитель должен отвечать только за сохранность подвижного состава и за безопасность движения. Всё.
— Давно уже ведутся разговоры: нужны Туле трамваи или не нужны. Вы как считаете?
— Конечно, нужны. Ломать всегда легче, чем строить. Слишком уж дорого будет создавать потом такую сеть, если вдруг её ликвидировать. А раз когда-то открыли, то нужно только развивать. Вот сейчас закупили новые вагоны, а что это значит? А значит то, что не уберут трамваи из Тулы. И правильно — не надо убирать. Они как визитная карточка в любом городе. Сама сейчас люблю ездить ни автобусом, ни троллейбусом, а именно трамваем. Это какое-то особое ощущение, когда едешь в нём по городу. Особый какой-то комфорт. Даже романтика какая-то есть. Неспроста же трамвай сравнивают с поездом.
Конечно, раньше в часы пик трамваи были набиты людьми, как банки с огурцами и востребованность их ни у кого не вызывала сомнений. Сейчас такого нет, но это не значит, что трамваи столь уж бесполезны, чтобы их убирать. Напротив, с разгрузкой пассажиропотока удобней стало в салонах находиться и это дополнительный плюс. Нерентабельным признали только косогорский маршрут после того, как туда стали ходить микроавтобусы. А так, трамваи занимают свою нишу. К тому же это самый экологичный вид транспорта.
Да, есть определённые сложности во взаимоотношениях с автомобилистами. Якобы мы мешаем друг другу на дорогах. Но без трамваев вряд ли там станет свободней.
Мой конёк — частушки
— Говорят, у активных людей после ухода на пенсию возникает некая внутренняя пустота, вакуум...
— Нет у меня такого. Я пою. В художественной самодеятельности участвовала всегда: когда работала, то занималась в коллективе народной песни нашего трамвайно-троллейбусного управления, выступала на различных смотрах, вечерах и «огоньках» постоянно.
Сейчас — участница фольклорного ансамбля «Гармошечка» при Городском концертном зале и мы регулярно принимаем участие в городских мероприятиях. Репертуар очень разнообразный, но мой конёк — частушки, хотя с удовольствием исполняю и лирические песни.Говорю пассажирам: «Только головы не поворачивайте. Там справа стоит мужчина и с ним не его ребёнок. Его надо забрать».
— А за рулём петь приходилось?
— Конечно. Это бывало по вечерам, когда народа уже совсем мало: еду и пою себе. Особенно часто такое со мной было на маршруте по Косой Горе. Там вообще все меня знали, и мы были, как одна семья. Заходят люди в вагон, видят меня за рулём и говорят: «О, сейчас, значит, петь будем» И я начинала, а они слушали и аплодировали.
— Вы на пенсии уже двадцать три года, по работе ещё тоскуете?
— Хоть сейчас бы села и поехала. С закрытыми глазами. А так с бывшими коллегами встречаемся до сих пор и вспоминаем былые годы да нашу работу, которую любили и продолжаем любить всем сердцем.
