В преддверии Всемирного дня экскурсовода, который ежегодно отмечается 21 февраля, о необычных сторонах своей профессии рассказала сотрудник Плавского краеведческого музея Ирина Неверова. Подробнее — в материале tula.aif.ru.
В теме или не в теме
Олег Бондарь, tula.aif.ru: Ирина Анатольевна, не надоедает каждый раз об одном и том же в музее рассказывать?
Ирина Неверова: Так может показаться, наверное, только при стороннем взгляде. На самом же деле, у нас не «одно и то же», а достаточно много творчества и разнообразия, ведь экскурсоводу при подаче информации порою приходится быть ещё и учителем, психологом или даже артистом. Всё зависит от ситуации и самих посетителей.
— То есть скучно не бывает?
— Нет, конечно. Работать доводится с разными группами, разными людьми, которые отличаются и по возрасту, и по уровню образования. Здесь главное не потерять их внимание. Вот поэтому маленькие музеи мне больше и нравятся, что группы здесь, как правило, небольшие, и можно более тесно с ними взаимодействовать. Задаю вопрос и смотрю: понятно или не понятно, в теме или не в теме... От этого и зависит характер самой экскурсии, во время которой по глазам посетителей всегда пытаюсь понять: интересно им или нет? И если люди потом уходят и эмоции у них положительные, значит, думаю, я справилась.
— А что делаете, когда видите, что не удаётся удерживать внимание посетителей?
— Тогда сокращаю рассказ или начинаю на какие-либо темы вопросы задавать. С любым человеком всегда есть о чём поговорить. Могу, например, спросить: «А как вы к этому относитесь?»... Или ещё что-то в этом роде. Сложнее всего, когда группы большие (человек по 35-40). Тогда уже нужно обладать какой-то харизмой, чтобы удержать их внимание. Как только группа расслабилась, всё — они от тебя уходят или начинаются проблемы с дисциплиной. Тогда возвращать внимание сложнее. В любом случае всё это интересно, потому что живое общение.
— Но такое «живое общение», наверное, здорово отвлекает от самой темы экскурсии?
— Одно дело, когда появляешься перед людьми подготовленным, а другое — когда уходишь от основной темы, начинаешь углубляться в детали, вести уже какие-то пространные беседы и слушатели теряют нить. Экскурсовод должен ясно понимать свои цели и задачи, в голове должен сидеть чёткий сценарий. Всё должно быть логически выстроено, а не так, что кусок отсюда, кусок оттуда... В этом и заключается профессионализм. Поэтому, когда говорим «экскурсия» и «живое общение», подразумеваем, что одно другому не должно мешать.
Кроме того, помимо постоянной экспозиции в нашем музее бывают ещё и временные, предоставленные другими музеями. Они постоянно меняются, и мы каждый раз готовим материалы специально к этим выставкам: пишем лекции, разрабатываем и проводим интерактивные занятия. Поэтому приходится много учить и запоминать.
А Крым чей?
— Как же это всё удаётся? Неужели зубрите?
— Бывало и не без этого. Мне повезло, потому что в Севастополе, где я в начале своей карьеры сперва училась, а потом и работала, застала старую школу советских экскурсоводов. Нас тогда на курсах очень серьёзно готовили, и на экзамене, если кто не отвечал на вопрос, сразу отсеивали. Так вот, нам давали карточки по экспозициям, в одной из них было около трёхсот экспонатов, а в другой — порядка пятисот. И вот всё это нужно было выучить и знать. Затем уже на экспозиции комиссия принимала каждого. Мы шли по залу и нас спрашивали: «А вот что это за предмет?», «А вот это что за легенда?», «А это что, а то?»... И ты должен был чётко отвечать.
— Хорошей школой для вас была и сама работа в «Музее героической обороны и освобождения Севастополя»? Вы же там и на английском языке проводили экскурсии...
— С таким условием меня туда и принимали. И не только меня. Это нужно было для работы с туристическими группами из Европы. Их привозили гиды, которые по-английски говорили, но при этом не владели военной терминологией. Поэтому нас и привлекали, и поэтому много было интересных встреч. Например, проводила экскурсию для командующего турецким флотом, а ещё для заместителя командующего союзными войсками Европы (он мне ещё свою личную печать подарил). Позже, когда обстановка вокруг полуострова стала накаляться, всё больше и больше стали приезжать натовские группы из разных стран.
— Конечно, всё это до 2014 года. Был у меня и экипаж итальянского учебного корабля «Америго Веспуччи». Ещё очень много туристов приезжало из Англии, в основном военных историков и натовских морских офицеров.
— То есть, по сути, вы тогда общались с теми, кто на нас сейчас бочку катит?
— Да, я выполняла свою работу. А они, очевидно, хорошо осознавали цель, с которой приезжали, потому что хотели получше узнать нашу историю и что-то для себя понять. Тогда, ещё в самом начале 2014-го, был наплыв также и корреспондентов зарубежных, которые мониторили ситуацию. Думаю, что многие, наверное, на разведку работали, потому что вопросы были специфические. Иностранные журналисты пытались разговаривать с жителями на улицах и к нам в музей тоже приходили. Вот лично у меня были корреспонденты американского издания Wall Street Journal. Все они спрашивали приблизительно одно и то же, почему, мол, всё так, а не иначе, почему здесь русские и почему вы так Севастополь защищаете или, допустим, почему вы все за Россию, а не за Украину? То есть вот такие темы. Похоже, что это был просто сбор информации и они хотели понять, какой процент населения за сохранение Крыма в составе Украины. Но люди отвечали честно, а как именно — это уже всем известно.
— Ну а натовские офицеры что?
— На меня они произвели впечатление очень серьёзно подготовленных специалистов, по крайней мере, по части теории. Когда проводила для них экскурсию в панораме, посвящённой первой обороне Севастополя в период Крымской войны 1853-1856 годов (а там показан штурм города французами и англичанами), слышу, они начинают на английском языке обсуждать между собой какие-то моменты такого сугубо военного плана. Что-то из того, что они говорили, я распознать смогла, а что-то и нет. Но поняла для себя одно: как военные специалисты они хорошо владеют историческим материалом и эта информация мне как экскурсоводу неизвестна, то есть они продемонстрировали какую-то особую осведомлённость о тех событиях, о которых рассказывала я.
Или ещё один эпизод. Это уже на объекте диорама «Штурм Сапун-горы 7 мая 1944 года», то есть речь уже о Великой Отечественной войне. Там же предметный план и всюду различное оружие лежит и, конечно же, их интересовало всё, что с ним связано. Я начала рассказывать, и один из натовских офицеров вдруг и говорит мне, что такое-то такое оружие не немецкое, а австрийское. То есть поправил меня. Да, я такой тонкости не знала.
Живые, а не книжные
— Сами вы часто бываете в других музеях в качестве посетителя?
— Да, люблю посещать и знакомиться с другими музеями. И таких, в которых побывала за все годы, уже достаточно много. Но мне по-прежнему интересно узнавать, как коллеги работают, как готовят материал, как проходят экскурсии. Всегда стараюсь обменяться с ними хотя бы несколькими фразами.
— Прямо во время экскурсии?
— Нет, уже после. А во время полностью погружаюсь в роль слушателя.
— С Днём экскурсовода! Профессия как-то повлияла на вас?
— Когда только приступала к изучению истории, казалось, что всё это давно прошедшее как бы из сказки. А когда начала вникать глубже, поняла, что это такая же реальность, как и наша современная жизнь. Относиться к истории стала более внимательно и трепетно, а к людям прошлого — как к живым, а не книжным.
