Маленький поселок Дубна подарил нашей стране двух примечательных земляков – великого олимпийского чемпиона Вячеслава Веденина и певца Владимира Макарова. 15 июля исполняется 90 лет со дня рождения Макарова.
Вынесли на носилках
Владимир Павлович, кстати, на вопрос, часто ли он бывает в Дубне, отвечал, что старается приезжать как минимум три раза в году – на день рождения мамы в мае, на встречу с выпускниками и на Веденинскую лыжню. Землячество – страшная сила. Правда, певец Владимир Макаров умер в 2008 году. В прошлом году не стало Вячеслава Петровича Веденина. Легенды ушли.
Кстати, по рождению, он не Макаров – Макаркин. Когда начал артистическую карьеру фамилию слегка подкорректировал. Семья же была самая простая. Мама всю жизнь работала в Дубне – сначала официанткой, потом на заводе. Отец уехал, когда она была в положении. Макаров вспоминал, что видел его всего раз в жизни.
«Уже будучи Макаровым приезжаю как-то в Магнитогорск на гастроли. Пою в драмтеатре балладу о погибшем отце. На словах второго куплета «Вспоминаю, как трудно нам было, Мама так и осталась вдовой. А когда я шалил, она говорила: Отец недоволен тобой», – в зале вдруг раздался громкий стон. Сразу закрыли занавес, приехала скорая, и в фойе вынесли на носилках какого-то человека. Пришла в гримерку билетерша и сказала: Владимир Павлович, вашего отца увезли.
Я даже не подозревал, что он живет в Магнитогорске, что у него другая семья и двое детей. Так и не смог через себя переступить. Встречаться с ним не стал. Может, ещё и потому, что моя мать была уже замужем, мой отчим души во мне не чаял, да и я в нём тоже. А с его детьми мы потом познакомились и до сих пор поддерживаем отношения. Сейчас отец умер. Знаю, что любил выпить».
По окончании восьмилетки Владимир уехал учиться в спецтехучилище при патронном заводе. Одновременно в Туле учился музыке в музыкальном училище. Тут случилась банальная для послевоенных подростков история. Залез с дружками в универмаг в Дубне и попался. Вспомним, что и наш великий конькобежец Евгений Гришин едва не пошёл по криминальной дорожке. К счастью сторож на складе, куда он залез с приятелями, не опознал его в милиции. Или не захотел опознавать.
Отбывать заслуженное наказание пока ещё Макаркин отправился на Колыму. И это оказалось судьбоносной историей. Художественным руководителем ансамбля заключённых был сам Вадим Козин. А среди собратьев-зеков –Эдди Рознер, кумир всех советских поклонников джаза. Рознер оценил вокальные данные Макарцева, и даже дал ему несколько уроков.
Интересно, что в официальной биографии певца уголовная история постепенно переросла в службу в армии. Даже когда на исходе девяностых Макаров давал интервью в Туле, он и сам рассказывал о военном ансамбле МВД в Магадане, где он встретился с Эдди Игнатьевичем Рознером. А вот Рознер, по его словам, в то время находился в заключении, и по разрешению начальства делал аранжировки. «К моменту окончания службы Рознер освободился, приехал в Москву и пригласил меня».
Впрочем, по словам Владимира Макарова, в оркестре Рознера он проработал ровно столько, сколько разрешали работать в Москве немосквичу. Потом уехал в Северо-Осетиснкую филармонию, где стал народным артистом Северной Осетии. Долгое время это было единственное его звание, несмотря на всю обрушившуюся вскоре на Макарова популярность.
Из Осетии Макаров приехал в Тулу, работал с джаз-оркестром Анатолия Кролла. Впрочем, с тезисом, что он начинал с Кроллом, Владимир Макаров был не согласен. Говорил, что это Кролл с ним начинал, поскольку приехал в Тулу вместе с ним. А вообще они были знакомы и раньше, пересекались в ульяновской филармонии. Кроллу было шестнадцать лет, и он уже считался гениальным.
Молодец, Володя!
В 1966 году Владимир Макаров стал лауреатом I Всесоюзного конкурса артистов эстрады в Москве, и это поменяло всё в его судьбе.
Вспоминал, что во втором туре надо было показать несколько песен: довоенную, военную, послевоенную и дореволюционную. Он спел по-своему «Смело, товарищи, в ногу», и когда закончил председатель жюри Леонид Утесов вскочил с места и, потрясая какими-то бумагами, закричал: «Молодец, Володя»!
Тут же начались телевидение, радио, грамзаписи, приглашения на гастроли. Владимир Макаров стал солистом Москонцерта. Он вспоминал, что это было время, когда началась популярность бардовских песен – Высоцкого, Клячкина, Кукина.
«Я всё время приносил на грамзапись их песни, но цензура из заворачивала – а что это даёт? Как это воспитывает? Почему ничего нет про построение коммунизма»?
Тем не менее, именно Высоцкого ему удалось записать. Владимир Семёнович тогда написал для «Беларусьфильма» четыре песни для фильма «Я родом из детства». Ему самому исполнять их в фильме запретили, но взамен поинтересовались, кому бы он отдал их для исполнения. Высоцкий сказал: Макарову. Впрочем, Макарову эти песни тоже зарубили. Зато он записал на гибкую пластинку ещё и «Песню о друге» Высоцкого. Так что впервые она вышла на пластинке именно в макаровском исполнении.
Записи размагничивали
Произведения других популярных бардов – Окуджавы, Кукина, Анчарова ему тоже удаётся записывать. Одна из таких песен – «А я еду за туманом», стала одной из визитных карточек Макарова.
А ещё он поет «Четыре таракана и сверчок», «Люблю я макароны», песню из фильма «Дело было в Пенькове». Записал он и главную милицейскую песню – «Наша служба и опасна и трудна» для телецикла «Следствие ведут знатоки». Конечно, на фоне этой песни история с подломом универмага и сроке заключения никак не вязалась, надо было ретушировать.
Впрочем, главным его хитом стала, конечно же, «Последняя электричка» Давида Тухманова и Михаила Ножкина. Её и сейчас поют, под неё и сейчас танцуют. Забавно, что за эту песню исполнителю досталось от цензуры.
В ней были такие слова: «Уж восток не спеша начинает гореть, завтра рано вставать на работу». В то время у СССР были особые отношения с Китаем, совсем недавно случились боевые столкновения на острове Даманский, и в словах про горящий восток цензура усмотрела намек на антикитайскую пропаганду.
Многое в его судьбе сломали злополучные концерты в Красноярске. У местной филармонии горел план, и для устранения задолженности перед государством уговорили приехать Макарова, Магомаева и Ободзинского. Работали по три-четыре концерта в день. Недостаток бюджета восполнили, но и сами хорошо заработали. За что тут же были обвинены в рвачестве, ведь дополнительные концерты не были утверждены Министерством культуры. Разборки были серьёзные. С Макарова едва не сняли звание народного артиста Северной Осетии. Но от сольных концертов и записей на радио и телевидении отстранили. Только через некоторое время Макарову разрешили петь в сборных концертах.
«Я жил в постоянных стрессах. Меня ругали, записи размагничивали, постоянно грозились лишить работы», – вспоминал он.
Хотите умереть?
В конце восьмидесятых он перенёс два инфаркта – один за другим. Первый случился в день аварии на Чернобыльской АЭС – 28 апреля 1986 года перед концертом в Доме Союзов.
«Я завязывал галстук перед выходом на сцену. Вдруг чувствую – руки не слушаются, на лбу выступил холодный пот. Пока ждали скорую, бабушки-билетерши накачали меня лекарствами. Вроде отпустило. Но приехавшие врачи вынесли приговор: инфаркт, срочно в реанимацию. Ехать ни в какую не хотел. У меня же выступление было через несколько минут. Но тут одна из врачей в отчаянии сказала: Неужели, Владимир Павлович, вы хотите умереть? Это сработало: умирать не хотелось, и я поехал в больницу».
После второго удара в 1987 году он ушёл на покой. Любил жить на даче в десяти минутах езды от Внуково. Как сам выражался, отшельником. Не забывал и земляков. В Дубне любят вспоминать концерт в местном кинотеатре «Стрела» Майи Кристаллинской, которую привез Макаров. Была страшная гроза. И зал, где выступала Майя, постоянно озарялся вспышками молнии.
