Тулячка Любовь Труфанова победила на музыкальном шоу перевоплощений «Ярче звезд» на федеральном телеканале ТНТ. Жюри и зрители оценили ее перевоплощение в Уитни Хьюстон. О впечатлениях с конкурса и о том, что у каждого из нас удача всегда в своих руках, надо лишь просто уметь выйти из зоны комфорта, Любовь Труфанова рассказала в интервью tula.aif.ru.
Уитни Хьюстон любила с детства
Сергей Гусев, tula.aif.ru: Любовь, прежде всего откройте главный секрет: как вы оказались среди участников шоу? Был какой-то специальный отбор?
Любовь Труфанова: Об этом шоу мне рассказала знакомая. Спросила, не хочу ли поучаствовать? Я решила, почему бы нет. Для начала тебе дают список исполнителей, которых ты должен исполнить максимально близко к оригиналу. Из этого списка я выбрала нескольких. Среди них были Бритни Спирс, Селин Дион, Уитни Хьюстон, еще взяла Би Джиз и Майкла Джексона. Но мне сказали, что мужские голоса сразу отметаются.
– Как быстро определились именно с Хьюстон?
– Первой я выбрала и записала Бритни Спирс. Хотя я ее особо не исполняю, получилось точь-в-точь. Но так как у меня голос пластичный, была возможность выбрать еще кого-то, и я нескольких исполнителей сделала хорошо. Мне сказали: выбирайте сами, что вам ближе. Я остановилась на Уитни Хьюстон, потому что она связана с церковно-христианской музыкой – то, что я неоднократно исполняла, и мне это близко по духу.
– Как конкурс выглядел изнутри, по сравнению с телевизионной версией?
– В оригинале все было значительно сильнее – и энергетически, и вообще. Это чувствовалось. Но в записи тоже трогает. Это же еще мои личные переживания. И не забываем о том, что я никогда прежде эти песни не исполняла. Мне не хватало того наполнения, которое я прожила на шоу. Знаете, как бывает – человек что-то переживает сильное в жизни, и после этого у него пишутся песни, он начинает по другому смотреть на мир. Вот у меня на этой сцене случилось потрясение, благодаря чему я сумела исполнить эту песню.
– Какие ощущения были, когда исполняли композицию мировой звезды?
– Я старалась себя максимально настроить, чтобы люди получили те же эмоции, что я чувствую внутри себя. То, что показано на видео, не передает даже доли того, что было там. Мощное, глобальное что-то, настолько трогающее сердца. Те, кто присутствовал в зале, говорили, что мурашило всех очень сильно.
Вообще Хьюстон я любила с детства. Первый раз мне подарили кассету с ее записями на день рождения. Тогда я услышала песню из «Телохранителя» и все остальное. Я была влюблена в эту музыку, в эту подачу, в эту энергетику. Для меня это стало маячком по жизни, повлияло на восприятие музыки вообще. Когда я сотрудничала еще с оркестром Alfa Music мы исполняли как раз то, что Хьюстон делала в церковном варианте. Уже в те времена теплилась надежда, что вот эти грандиозные госпел-произведения я буду исполнять. Раньше же не было такого обилия информации, как сейчас. Ты просто с кассетой сидишь, слушаешь и думаешь: как же у них это получается? Я долгое время шла к тому, чтобы понять, как это все делается, вся эта техника звукоподачи. Почему так, почему эдак. В конце концов пришла к тому, что тут не просто техника, она энергетикой так работает, что мама не горюй. Реальное подключение к высшим силам.
– Госпел – это что, поясните.
– Это такой жанр духовной христианской музыки. Он появился еще в конце девятнадцатого века.
– Для духовной музыки, то есть, и душа должна работать вместе с голосом?
– Есть такой момент, через который я проходила неоднократно, по себе это чувствую – когда человек ко многим вещам готов или не готов. Упражнения – это тренировка, тут ты технику нарабатываешь. Но когда ты уже готов – это другой духовный уровень. В какой-то момент ты как будто раскрываешься и через тебя начинает литься импровизация. Все вокальные техники сразу становятся уместными. Ты понимаешь, где и что ты хочешь сделать. А главное для чего.
Все люди сразу услышат, если нет наполнения. Ну поет человек нотки – чистое сольфеджио, а дальше что. Должна быть мысль, должны передаваться эмоции какие-то. Иногда бывает – плетешь кружева эти, и уже рисуешь целые картины.
У каждого свой путь
– Что вы представляли в тот момент, когда пели Хьюстон?
– Я максимально и перед этим, и в тот момент, и после была в молитвах. У меня было ощущение, это не секрет, что я пыталась соединиться с Всевышним, чтобы мне просто стать сосудом в его руках. Чтобы Он через меня все это передавал. Молилась стать тем инструментом, через который Он будет нести свой свет людям.
– То есть вы верующий человек?
– Да.
– Всегда были верующей?
– Я и крещеная давно, но все было относительно. С возрастом пришло совсем иное понимание. На это повлияло и общение с людьми, и то, что я в протестантских церквях пела, именно госпел-направление. Было множество жизненных ситуаций, которые Он, видимо, создавал специально для меня, выводил на то, чтобы я напрямую с Ним могла общаться.
– Сейчас ведь не все материалистично настроенные люди этому поверят.
– Поэтому я стараюсь никого этим не напрягать. У каждого свой путь. Каждый должен сам к чему-то прийти.
– А что вы чувствуете, когда поете в церкви? Есть ощущение, что и правда близки к чему-то неподвластному пониманию?
– Да, да, да. Есть ощущение. Ты попадаешь под влияние света, который льется на тебя в храме. И можешь брать такие высокие ноты, о которых ты когда-то даже не мечтала. Особенно в детстве я думала: как же они это делают, боже ты мой. Это нереально, космос какой-то. А потом ты понимаешь, что это вполне реально, это проходит через тебя.
– Музыкальное содержание православной музыки сильно ведь отличается от европейской?
– Я когда-то работала в православной церкви. Там немножечко другая музыка и другой менталитет. Иногда я с удовольствием слушаю и православные песнопения. Мы даже делаем это в театре, где я работаю педагогом по вокалу, в спектакле «Грех». Для сцены венчания специально разучивали с ребятами церковное пение. А иногда очень хочется раскрепощения, которое присутствует у госпел-исполнителей. Они как бы общаются с Ним напрямую и импровизируя поют, находясь в молитве.
По идее мы же с вами сейчас разговариваем – у нас нотки есть в голосе, из чего разговор складывается. Мне очень близко стало это, когда я в театре начала работать. Поняла, что меня не зря туда привело, и что музыка – это не просто так. Она должна быть на своем месте, тесно связанная не то что с актерским мастерством, а с передачей мысли.
Голос есть у каждого
– Искусству пения можно научить любого человека? Вы ведь педагог по вокалу, значит точно знаете ответ на этот вопрос.
– К этому можно прийти. Но для этого нужно быть многосторонне музыкально развитым. Плюс работа над собой в духовном плане, обязательно.
– А если совсем нет голоса?
– Все зависит от самого человека. Если у него внутри есть огонек, он будет стремиться, будет искать, будет рыть, и у него все получится. На моей практике у меня была девочка – мишка, который наступил кому-то на ухо, он прям прыгал на ней, хотя мама у нее музыкальный работник. Эта девочка вообще не попадала не то что в ноты, ни во что. Мой муж, он присутствовал при этом разговоре, сказал тогда: не берись, бесполезно. Но я увидела в ее глазах искорку, и сказала давай попробуем. Она усиленно занималась, мы с ней что-то обсуждали. И она как-то приносит мне рукописные ноты песни, которая ей понравилась, и просит посмотреть, правильно ли она все записала. А у нее там была всего-то пара ошибок. Она сказала: теперь я слышу, как в ноты раньше не попадала. Поменялось внутреннее ощущение музыки, по другому теперь все чувствует, слышит по другому. Голос ведь есть практически у каждого, у кого нет проблем с голосовыми связками. Другое дело, как люди слышат, вокальная координация, чтобы человек мог точно интонировать то, что ему нужно.
– То есть мы опять о том, что все в своих руках?
– На самом деле, да. Если человек захочет, он может в это окунуться. Но не у всех есть такая возможность и столько терпения. Это нужно быть немножко одержимым. Многие ведь люди вдруг увлекаются живописью, хотя раньше никогда не рисовали, и у них это здорово получается. Мне кажется, с возрастом приходит какой-то опыт и потребность того, что ты хочешь передать другим. Как пазлы в единое сходится.
– Вы ведь тоже всегда учитесь, насколько можно судить по публикациям о вас. Успех на шоу – это не просто так.
– У меня в моей жизни были встречи с такими людьми, которые стали для меня определяющими. Например, Сет Риггс – знаменитый педагог по вокалу, который еще Майкла Джексона учил. Это признанный педагог, мирового уровня. Сто двадцать его учеников – обладатели премии Грэмми. Он приезжал в Россию на мастер-классы, и мы общались. Это был как раз тот момент, после чего я стала исполнять песни Хьюстон. Как мне перевели его слова, он сказал: то, чего я добивался от Хьюстон, у вас это все есть в полной мере. И он стоя аплодировал, когда я пела в Москве. Это был 2009 год.
Еще у меня было общение с Уолтером Афанасьевым. Это композитор, саунд-продюсер фильма «Телохранитель». От него тоже были хорошие отзывы. Это было на одном музыкальном проекте. Он даже сказал: я бы эту девушку взялся продюсировать. Просто не знал, как у нас на эстраде все устроено, от тебя иногда мало что зависит.
– У вас теперь впереди суперфинал. Требования к песне будут те же?
– Да, я должна исполнять песню Уитни, но еще не знаю какую именно. Что предложат. Конечно, это будет другая песня.
– А свои хотелки на этот счет имеются?
– Пусть они сами решат. Мое дело молиться, пусть Господь определит какую песню сделать.
