В Тульский академический театр драмы вернулась из Кирова актерская семья — Ян Воробьев и Светлана Закирова. Tula.aif.ru поговорил с актером Яном Воробьевым.
Богаче — от слова «Бог»
Сергей Гусев, tula.aif.ru: Ян Евгеньевич, вы, получается, классический актёр — из Керчи в Вологду, из Вологды в Керчь. Где уже успели поработать?
Ян Воробьев: Начинал в Башкирии, потом вернулся в Москву, опять уехал в Уфу. Потом Урал, Златоуст, Сибирь. Из Сибири вернулись с женой в Москву. Потом жили без театра, в кино снимались.
— Как на этом пути встретилась Тула?
— Жена была на съёмках вместе с Инной Тарадой, и она сказала что в Туле актеры нужны, позвони. Я позвонил, оказалось знакомый режиссер — Ветрогонов тогда был.
— Почему в итоге покинули Тулу? Вроде всё складывалось здесь хорошо — «Белая акация», «Тётки в законе», «За двумя зайцами», «Кони привередливые». Заметные спектакли.
— Позвал Евгений Ланцов, с которым мы ещё в Златоусте работали. Он мне периодически звонил: приезжай Лопахина играть. Я ему: не могу — у меня тут ёлки. А в 2019-м мы приехали, посмотрели. Понравилось, но вернулись в Тулу и началась пандемия. Везде все сидят, никто никуда не уходит. А в 2021 мы решились. Поехали на гастроли в Калугу, нас сразу ввели в «Грозу». Потом взяли в репертуар «Наш городок» Торнтона Уайлдера. Я играл помощника режиссера — такой персонаж, который всё про всех знает. Жанр спектакля обозначен, как жизнь в двух действиях. Там в одном эпизоде герой говорит: «Прошло всего три года. Вроде небольшой срок, но за это время лес начали рубить под топливо, лошади стали не нужны — по улицам ездят автомобили. Двери не запираются, грабителей ещё нет, но скоро они появятся».
— Если подумать, то и у нас сейчас всего три года назад пандемия ковида была. Какая-то другая жизнь.
— Мне одна зрительница потом сказала: а ведь и правда, я только тогда внимание обратила, что за три года много всего произошло.
— В чем кайф постоянных перемен? Ведь это не только встречи, но и расставания.
— В данном случае расставания практически не имеют значения. Вот у меня друзей В контакте — пятьсот человек. Это реальные люди, я их всех знаю. Ведь чем больше мы общаемся друг с другом, тем больше ты чего-то начинаешь понимать о жизни, становишься богаче. Богаче — от слова Бог, у кого он есть. От перемен кто чего ищет. Я уехал-то почему? Мне хотелось поиграть другой репертуар, который здесь не идёт. В Туле есть другие спектакли, просто другие. Хорошо же, что все везде по-разному. Если было бы одинаково, совсем было бы плохо.
— Но люди-то разные везде?
— Как в одной пьесе Сарояна написано: люди везде одинаковые. Другими их делает любовь или нелюбовь.
Я всё видел своими глазами
— Что особенно запомнилось в Кировский период?
— Этой зимой я ездил в Луганск. Получилось как. Меня вызвал директор: «Ян Евгеньевич, вот скажите мне да или нет, нет или да. Поедете в Северодонецк? Там нужно поздравить детей». Отвечаю, что поеду. «Как, даже без паузы?» «Даже без паузы».
У меня же дедушка воевал. Он от Сталинграда до Кенигсберга дошёл, там ему руку повредили. Бабушка рассказывала, что она в Новомосковске видела, как людей вешали. Я ведь родом из Новомосковска. С отцовской стороны тоже родственники, которые с этой гадостью воевали. У меня сейчас брат двоюродный воюет в Херсоне. Как я могу к этому по-другому относиться?
— У многих получается.
— Я понимаю, в четырнадцатом или в пятнадцатом году. У каждого свои мозги же. Хотя мне всё было ясно, как только эта фигня началась. Крым вернули — у меня же родственники там, знаю, что жители были двумя руками за. А до этого я ездил в Крым на съёмки в 2008 году. У меня была офицерская форма — капитан-лейтенант подводной лодки. А Ялта — такой город, за угол завернул и потерялся. Спрашиваю дорогу у какой-то бабушки. Она: «Ой, сынок, ты с российского флота, когда вы нас заберете?!» Я же не вру, всё видел своими глазами.
Чувствуешь себя какой-то сволочью, когда оттуда уезжаешь. Потому что ты уезжаешь, а они остаются.
— Как ехали до Луганска?
— Нас пять человек в микроавтобусе. Я был дедом Морозом, а Снегурочка — Елена Токаева из областного Дома творчества. Тоже кировская. Загрузили бронежилеты, там нельзя без этого, и едем весело по М-4. Доехали до Луганской области, сворачиваем, и попадаем в другой мир. Разбитая военная техника, здесь очередь стоит, на КПП требуют паспорта предъявить. Мы из Кирова уезжали — холодно, сугробы. А здесь зима другая, более мягкая. Вдруг снег как повалил. Ничего не видно. В Луганск приезжаем, на следующее утро вышел в город. Куда пойти? На рынок, где вся жизнь, в принципе. Вижу, город живёт нормальной жизнью. Единственное, много людей в камуфляже, с автоматами. Прифронтовая обстановка. Потом поехали в интернат к детям. На следующий утро — в Северодонецк. Проехали посёлок Счастье. На блокпосту стоит разбитый дом, и дальше дома разгромленные. Впереди — танк на постаменте. Рассказывают, что этот танк воевал. Сейчас его вернули назад, он стоит как памятник. В Северодонецке дома все чёрные, разбитые. Подъезжаем к ДК, на площади — такая офигенная большая ёлка. А мы ещё когда ехали, дорога была пустая. Мост взорван, поехали вброд. Водитель сидит спокойно. А я думаю — сейчас потонем, будем выпрыгивать. Проехали. Водитель: «Фу, думал мы потонем». Возвращаемся, нас направляют уже через мост. Построили.
— Как ёлка прошла?
— В небе — страшный гул. Самолеты, вертолёты — на Сватово пошли. Дети на площади собрались. У них городок разбит, воды ни горячей, ни холодной. Но дети умудрились выглядеть красивыми, чистыми и ухоженными. Снегурочка начинает: мы вам метель и вьюгу принесли! Тётка стоит: «Не надо нам ни метели, ни вьюги, у нас крыши все разбиты, по подвалам сидим».
Мне один офицер бывший, он в Афгане служил, сказал: «Поэтому все и возвращаются. Чувствуешь себя какой-то сволочью, когда оттуда уезжаешь. Потому что ты уезжаешь, а они остаются».
У них городок разбит, воды ни горячей, ни холодной. Но дети умудрились выглядеть красивыми, чистыми и ухоженными.
Наш кот уже играл в кино
— Почему всё-таки решили вернуться в Тулу?
— В Кирове с Ланцовым не продлили контракт, пришёл совсем другой режиссер. Я вдруг понял, что не имеет смысла оставаться.
В Кирове договорились: дорабатываем до конца контракта и расстаёмся. А у меня семь котов, нужно их забирать — переезжать в Москву, потом в Москве решать куда дальше. Вдруг звонит Юра Богородицкий: «Привет, кончай фигней заниматься, приезжай к нам сюда в Тулу». Я позвонил директору и понял, что не надо куда-то ещё стремиться.
— Вы сказали про семь кошек. Откуда столько?
— У нас был кот, мы его взяли в Кемерове у главного режиссера театра кукол, Ларсон звали. Курильский бобтейл. Он с нами жил в Башкирии, в Москве. Потом Светка нашла на улице кошку, назвали Фара. Затем появилась ещё кошка. Пошли котята. Кого раздали, кого оставили. А двоих ещё здесь, в Туле, спасли. Беню нашли, он полз с поломанной ногой. А Пьеро — сгорел дом, не знали куда приткнуть кошачье семейство. Кошку, котят пристроили, один Пьеро остался. Он у нас снимался в кино.
— Кого играл?
— Белку бы он не сыграл, поэтому играл роль кота. В Туле снимали небольшой десятиминутный фильм, называется «Счастье». Он там дебютировал.
— Как вам Тула после перерыва?
— Так мне здесь все знакомо. В парке каждый день бегал, в «Гоголе» каждый день плавал. Мне и тогда Тула нравилась, а сейчас она стала ещё лучше. Когда я уезжал, перемены уже происходили. А сейчас все люди такие свободные, привыкли к новой обстановке, как будто так и должно быть.
