Впервые в Тульской области выполнена уникальная операция на аневризме внутренней сонной артерии. О симптомах коварного заболевания и самой процедуре эмболизации tula.aif.ru рассказал проводивший её врач Никита Сорокин.
На пути к черепной коробке
Олег Бондарь, «АиФ в Туле»: Никита Олегович, а в чём уникальность этой операции?
Никита Сорокин: Она уникальна для нашего региона, потому что мы только начинаем этим заниматься. А так, подобные операции уже достаточно распространены, особенно в крупных городах. Смысл вмешательства заключается в выключении из кровотока мешотчатого расширения (или, скажем так, грыжи) артерии, которая кровоснабжает головной мозг. Вообще же уникальность этой операции на внутренней сонной артерии в том, что специалисты делают её через артериальный доступ в совершенно другой артерии, в данном случае — бедренной, и через маленькое двухмиллиметровое отверстие с помощью системы катетеров заходят по артериям непосредственно в целевую артерию, которая находится в черепной коробке.
— Ничего себе! Так это же через всё тело, получается?
— Так удобней. Таковы особенности анатомии. Можно, конечно, пойти и другим путём — через лучевую артерию, через руку. Расстояние, в принципе, одно и то же, но врачу будет так не удобно. Операция делается под общим наркозом, но не для седации. Так как в момент эмболизации, то есть закрытия аневризмы, пациенту на короткое время перекрывают саму сонную артерию, то он вводится в глубокий наркоз для того, чтобы в этот промежуток не пострадал мозг.
Специалистов хватает
— А почему таких операций в нашей области не делали раньше?
— Медицина развивается планомерно. Изначально была программа по сердцу, потом занимались инсультами ишемическими, а сейчас вот дело дошло и до аневризмы, как предшественника геморрагических инсультов.
— Но, наверное, и какое-то особое оборудование надо?
— Не оборудование, а инструменты. В Туле с этим всё в порядке, но, как и всюду, под каждого пациента каждый раз нужно заказывать инструменты индивидуально, потому, как и сама аневризма у каждого своя — и по форме, и по размеру.
— Дело в том, что именно они не панацея, ведь можно делать как открытые операции, то есть открывая черепную коробку, так и этим эндоваскулярным способом. Всё зависит от того, в каком отделе сонной артерии аневризма находится. Поэтому, кому из пациентов какой из способов операции предпочтительней, то есть и степень потенциальной востребованности, определить предварительно сложно.
— А достаточно ли в регионе специалистов, способных выполнять процедуру эмболизации? Какая-то особая подготовка требуется?
— Особая подготовка нужна для любой операции — ездить, смотреть и т.д. Лично у меня она заключалась в просмотре самой медицинской манипуляции, то есть ассистенция другим врачам. В принципе, вот и всё. А специалистов, способных выполнять такие операции, у нас в области, думаю, достаточно.
— Но вы оказались первым. Осознание этого во время самой операции как-то сказалось на вашем психологическом самочувствии?
— На нём скорее сказалось то, что пациенткой была наша операционная медсестра, которую мы видим каждый день. Но, на самом деле, это обстоятельство, никак не отразилось на ходе операции. Она прошла успешно. Пациентка чувствует себя хорошо, выписалась на пятые сутки, правда, дееспособной почувствовала себя уже через 24 часа, но мы решили, что лучше перестраховаться и дали ей возможность вылежаться, чтобы не возникло бедренного кровотечения. Вскоре после выписки она приступила к работе, и всё нормально.
Надо не думать, а делать
— А легко ли этот диагноз распознать? Что должно насторожить?
— Симптомов специфических в данном случае никаких нет. Пока аневризма состоятельна, то есть кровь никуда не выходит, мы в большинстве случаев не можем ничего определить. А когда она разрывается — это уже признаки геморрагического инсульта. В нашем конкретном случае он и произошёл у одного из родственников пациентки, и через какое-то время вся семья, зная о том, что это патология наследственная, решила обследоваться. Так аневризму у коллеги и выявили. Остальные симптомы, к примеру, головокружение и т.п. — они неспецифические и присущи в том числе и другим заболеваниям. Кот в мешке, получается. Так что выявить аневризму поможет только серьёзное обследование.
— Как и в любом другом случае, это здоровый образ жизни, борьба с гипертонией, чтобы не было высокого давления... Но опять-таки, у нас условно каждый второй гипертоник, но далеко не у всех из них есть риск возникновения аневризмы. При этом и нормальное давление не может рассматриваться как гарантирующий фактор защиты. Здесь ключевую роль играет генетическая предрасположенность: слабость какой-то соединительной ткани, особенность строения организма и т.д. А самое главное коварство в том, что вовремя каким-то образом взяться за ум, чтобы якобы предотвратить заболевание, в полной мере никак нельзя.
— Операция дорого стоит?
— Для пациента она бесплатная, то есть входит в базовую программу полиса ОМС и погашается её территориальным фондом. Никакой очереди нет. По времени может проходить по-разному, в нашем случае длилась около полутора часов. Это от начала и до момента выведения из наркоза, когда ещё лёжа на столе, пациент начинает с нами общаться.
— И немного лирики: о чём вообще думает доктор во время операции?
— Я думаю о том, как сделать всё правильно. Точнее, ни о чём не думаю, а просто выполняю. В нашем отделении проходит порядка пятнадцати операций ежедневно, и я принимаю участие где-то в половине из них, и не считаю это чем-то сверхъестественным. Это обычная работа. К примеру, когда пациент после операции порою спрашивает, сколько она длилась, мне и сказать бывает нечего, потому что в это время целиком погружаешься в процесс и ничего уже не замечаешь. Это такое особое состояние самоуглубления, сосредоточенного одиночества что ли.
Вообще, честно говоря, несколько удивлён таким повышенным вниманием к этой операции на аневризме. Пусть она и первая в регионе, но не единственная, которую можно назвать уникальной, причём не только в нашем отделении и не только в областной больнице. Тульские врачи много каких интересных операций проводят.