Наша область принимает большое количество вынужденных переселенцев. А когда-то люди из регионов на территории Украины приезжали к нам по распределению и находили здесь работу, любовь и строили свою жизнь. Не вынужденно бросая якорь в наших краях. Один из таких людей –известный умными, интересными статьями автор нашей газеты Олег Бондарь. И сегодня не он берёт интервью для нашей рубрики «Гость номера», а сам отвечает на вопросы.
Русский город Днепропетровск
Алексей Мурат, «АиФ в Туле»: Олег, ты уроженец Днепропетровска с украинской фамилией. А сам себя кем считаешь – украинцем или русским?
Олег Бондарь: Отец – русский, мама – украинка. Я точно русский. И вообще, Днепропетровск – русский город русских людей и русской культуры! Он всегда был таким. Также, как, скажем, Донецк или Луганск, Воронеж или Ростов – все они чем-то похожи. И сейчас, когда я вижу, как многие жители заговорили по-украински – натужно, вымученно, тяжело – мне и смешно, и грустно одновременно. Более того, и украинский язык стал каким-то другим. Я читаю, слушаю и смотрю тамошние новости, видеоматериалы и ловлю себя на мысли, что из десяти слов понимаю два-три, не больше. Люди фактически переступают через себя, отказываясь от родного русского языка. Безумие просто какое-то!
- А каким тебе запомнился Днепропетровск?
- Первые 20 лет моей жизни я прожил в этом красивом городе. Он всегда восхищал и продолжает восхищать меня размахом - широкими проспектами, улицами, аллеями, набережной Днепра, парками. Я был в разных городах страны, в разных странах, но любовь к Днепропетровску – на всю жизнь. Жаль, что с началом политического кризиса в 2013-м стало невозможно туда съездить. В 2016-м с разницей в несколько месяцев ушли из жизни мои родители, а я не мог ни похоронить, ни к могилам приехать. И не знаю, когда смогу. Ведь после майдана любого русского там рассматривают не иначе как врага. И открыто об этом заявляют даже на официальном уровне. Одно высказывание посла Украины в Казахстане чего стоит: «Наша задача - убить как можно больше русских».
- С рождения до 1986 года ты прожил на Украине. Тогда уже ощущалась разница менталитетов жителей Восточной и Западной её частей?
- Понятия «Восточной Украины» тогда ещё не было. И Киев, и Днепропетровск, и Запорожье расположены на обоих берегах Днепра – левом и правом. А вот Западная Украина уже тогда была как-то особнячком. Я с ребятами оттуда и в театральном училище сталкивался, и в армии. Попытаюсь выразиться максимально корректно… Они… другие. Они не считали нас своими. Всегда настороженные, насупившиеся, хмурые. И язык у них был вроде как бы украинский, но какой-то не такой, какой мы учили в школе. Приходило понимание, что украинец украинцу рознь. Впрочем, какие-то вещи, которые сегодня кажутся обидными и даже оскорбительными, типа «кацап» или «москаль», мы воспринимали, как шутку, не обостряли, не драматизировали.
- Дошутились…
- Да-да, в итоге дошутились.
Весь мир - театр
- Олег, почему ты выбрал театральное училище?
- Ещё в школе, когда задерживался тот или иной учитель, я иногда изображал его, пародировал. Довольно смешно получалось. Один раз учитель математики застал меня в разгар «выступления» и с сожалением произнёс, что мне только артистом и быть. Это меня вдохновило. Не один школьный утренник не обходился без моего участия. Коронкой стало представление «Баба Яга» на Новый год, в котором я исполнил роль Бабы Яги.
В театральное немного недобрал баллов, а в таких случаях предлагали идти в кукольники. Это не закрывало работу ни в драматическом, ни в музыкальном театрах. После училища меня приглашали одновременно в несколько театров, в том числе украинский, камчатский, но я выбрал тульский кукольный. Театр кукол - это особый вид синтетического искусства, открывающий большие возможности для творчества. Меня это очень увлекло. В Туле меня сразу же задействовали в репетициях спектакля для взрослых. Потом за роль в нём я ещё и премию от тульского комсомола получил. Вообще спектакли в кукольных театрах не только для детей - это хорошая практика, которая в Туле поддерживается. Сегодня в театре кукол отличная труппа, которой многое под силу, репертуар более чем разнообразный. Приятно, что когда-то поставленный мною спектакль «Приключения Незнайки» нашёл в нём своё место и пользовался спросом у зрителей более 20 лет, что бывает с театральными постановками не часто. Сейчас «Незнайку» списали. Очевидно по причине износа материальной части.
- Тула ведь для тебя началась не с театра, а с армии?
- Да, я же в училище поступал после восьмого класса. В 1986 году получил диплом, приехал по распределению в Тулу, встал на воинский учёт и получил повестку. Сначала полгода в учебке в Воронеже. Это была правительственная связь, подведомственная КГБ СССР. Сейчас относится к Федеральной службе охраны. Потом Афганистан. Причём, узнали мы об этом только перед отправкой туда.
Я не люблю пафоса, и мягко говоря, скептически отношусь к рассказам о том, что кто-то там попросился в Афган добровольцем в стремлении выполнить интернациональный долг и т.д. Ну, не знаю я ни одного человека, который сам вызвался служить там! По крайней мере, из числа срочников. К слову, и отбора какого-то специального не было. Как и в любой воинской части среди нас были разные ребята и по физическим, и по интеллектуальным способностям, по морально-психологическим качествам. В общем, такая же служба, как и везде, только в Афганистане.
- В Кабуле стояли?
- Да, недалеко от дворца Амина. Там штаб 40-й армии дислоцировался. Командовал тогда генерал Громов. Всю самую важную работу, конечно, делали офицеры. А мы так – на подхвате. Но приходилось работать с Шеварднадзе, он тогда был министром иностранных дел СССР. Ещё выполняли задачи по круглосуточной охране резиденции генерала Варенникова. Он тогда был начальником группы управления минобороны в Афганистане. Как на курорте эти дни провели! И питание совсем другое, и условия. Было позволено самим что-то готовить из незамысловатого набора продуктов, а не только довольствоваться традиционной солдатской кашей. А распорядок дня был более свободным - без занятий, зарядок и построений.
- Война мимо?
- Не совсем. Кабул же регулярно подвергался обстрелам ракетами и реактивными снарядами. Помню как раз обстрел из РСЗО. Тревога, прыгнули в окоп, оружие наизготовку, а толку-то – чем тебе поможет твой автомат, когда летят снаряды? Только свист слышно, а когда он падает – шелест. В этот момент очень и очень страшно. От тебя ничего не зависит, ты ничего не можешь сделать. Ты просто ждёшь, что будет. Помню этот момент, когда начало шелестеть, и молодой старлей рядом вжал голову в плечи. И я рядом, и я тоже вжался, и друг другу смотрим в глаза…
- Любые войны меняют человека. Как изменился ты?
- За полтора года в Афганистане вся театральность из меня выветрилась. Не мог серьёзно воспринимать ни роли, ни репетиции, соответственно, в профессиональном плане ничего не получалось. Занятие искусством театра кукол стало казаться мне слишком искусственным. Внутренне равновесие вернулось не сразу.
Для военного человека патриотизм – это принятие присяги и следование ей.
- Почему ты начал искать себя в питерском театре «Приют комедианта»?
- Устроиться в этот театр хотел давно и долго добивался этого, но проработал совсем чуть-чуть. В итоге перевесил быт. Семья в Туле, жилья нет, даже в театре ночевал какое-то время. А театр замечательный. Там действительно нашли приют актёры, которые не смогли раскрыться в других театрах. Там служил прекрасный актёр Александр Демьяненко, стремившийся избавиться от клише «Шурика». В этом театре проявил себя там как блистательный драматический артист. После спектакля «Владимирская площадь» с его участием в зале всхлипывали. Играл и репетировал блестяще. В жизни был необщительным и на меня произвёл впечатление грустного и даже печального человека. И постоянно клал под язык валидол.
- А как ты оказался в Германии?
- Это были 1999-2001 годы. Довольно тяжёлое время в России, в том числе и в материальном плане. Поэтому, когда появилась возможность поработать за границей, в театре детского парка в Филлингене-Швеннингене, согласился не раздумывая. У меня там был и отдельный номер: я танцевал с женщиной-куклой в человеческий рост. Но это была сезонная работа: приехал-уехал. Свои выходные мы с женой часто посвящали обзорным поездкам по Франции, Австрии, Швейцарии. Были в княжестве Лихтенштейн. Европа же маленькая, всё рядом. Кстати, был тогда такой эпизод: случайно познакомился с парнем, лет 30-ти, из Афганистана, воевавшим в своё время на стороне моджахедов. На хорошем русском изъяснялся. Я рассказал про свою службу в Афганистане. Но как-то эта тема не получила развития. Просто нормально пообщались.
Тогда поймал себя на мысли: а чего вообще воевали, и зачем это людям? Ведь в человеческом плане все нормальные и можно находить между собой общий язык. Мы же все люди.
С лейкой и блокнотом
- Вот уже порядка 20-ти лет ты работаешь в СМИ. Как это случилось?
- Вернулся из Германии, появилась возможность работать на радио диджеем. Это было Вот-радио, первая независимая радиостанция в Туле. Потом оно закрылось, вёл эфиры на других радиостанциях. Потом - прямые утренние эфиры на телевидении. Подъём в полпятого, с 7.00 – на работе. А после очередной смены руководства телеканала, вернулся из отпуска и узнал, что моя программа «это скучно», и я больше не работаю. Конечно, был шок. С тех пор я газетчик и менять профессию уже не хочу.
- Спортивная тема – твой конёк?
- Да, особенно футбол, который я люблю с детства. Жаль, весь современный большой спорт – это, прежде всего, и, в основном, шоу-бизнес.
Хочется романтики в спорте. Раньше спортсмен прикипал к своей команде, жил в ней. А сейчас мерилом в спорте становится кошелёк, а так называемый спортивный патриотизм вообще нивелировался как вид. Но это реалии, с которыми приходится смиряться. Вряд ли уже будет по-другому.
Хотя я стараюсь в тех же футбольных баталиях признаки былого романтизма.
- Про спорт, особенно советский, сейчас много фильмов снимается. Не так давно ушёл из жизни человек-легенда, наш земляк Вячеслав Веденин. Может, и про него пора уже снять?
- Почему бы и нет? Отличная идея! Кому подсказать бы? Вячеслав Веденин - прекрасный образец верности спорту и своей стране, своему краю. Это как раз пример того, чего нам сегодня и не хватает.
- А что приносит удовлетворение в журналистике?
- Герои рубрики «Гость номера» – незнакомые мне люди в различных сферах – того же бизнеса того же сельского хозяйства, производства. И каждый раз делаю для себя открытие в каждом человеке. Я поражаюсь, насколько у нас профессиональные люди! С громадным потенциалом. Удивляешься увлеченности, энтузиазму людей, которые столько знают, столько умеют, столько хотят ещё сделать.
К примеру, фотограф-поисковик Александра Бокова поразила меня зрелостью своих взглядов касательно того же патриотизма, которые далеко выходят за рамки банальных формулировок, нередко свойственных её сверстникам или коллегам. Её рассуждения об истории и дне сегодняшнем не фанерные, а настоящие.
А священник Виктор Матвеев открылся для меня с неожиданной стороны и оказался способным трактовать религию не как свод заоблачных и малопонятных взглядов и утверждений, а как доступную с точки зрения обычного человека понятий. Такие люди очень вдохновляют.
- Кстати, а сам-то ты романтик?
- Да, конечно! Себя ощущаю в этом в этом плане абсолютным подростком.
- Каковы твои творческие планы?
- Да просто работать, творить и получать от этого удовольствие!
