Скоро в Туле откроется очередной кинофестиваль военного кино имени Юрий Озерова. Одним из гостей фестиваля будет актёр и режиссёр Сергей Маховиков, с которым побеседовал tula.aif.ru.
С чего начинается родина
Сергей Гусев, tula.aif.ru: Сергей Анатольевич, вы же в Туле будете не первый раз, а уж участником фестиваля военного кино — даже далеко не первый.
Сергей Маховиков: Это да, у меня с фестивалем давние хорошие взаимоотношения. Я когда-то получал здесь приз за картину о пограничниках «Тихая застава» из рук мамы Героя России Жени Родионова. Это была для меня большая честь. И многие другие мои работы были отмечены на этом фестивале.
— Фильмов о войне сейчас снимается достаточно много. Что, на ваш взгляд, так привлекает к этой теме самых разных режиссёров?
— Военное кино — это кино об истине, о чувствах людей, которые находятся на краю. Это ведь люди, отдающие жизнь за други своя. Проявления человека в боевых действиях наиболее ярки. Это настоящая драматургия: хорошие становятся ещё лучше, плохие становятся ещё хуже.
— Что для вас эталон военного кино — масштабная эпопея типа «Освобождения» или какая-то житейская драма?
— У меня много картин, которые я бы назвал эталоном. Вот посмотрите — «Освобождение», и на другой стороне «Женя, Женечка и «Катюша». «В бой идут одни «старики», а с другой стороны — «Они сражались за Родину». Это всё эталоны военного кино. Не побоюсь в этом ряду назвать и наш «Наркомовский обоз», в котором я сыграл начальника обоза, старшину Виктора Филиппова. Эталон — это профессиональное честное кино.
— Вы часто бываете на Донбассе. Там смотрят советские военные фильмы?
— Смотрят, ну что вы. Я это видел. Именно наше военное кино и является любимым. Ну вот «Щит и меч». Негласным гимном Донбасса стала песня «С чего начинается родина» из этого фильма. Я думаю, все эти годы именно военное кино давало им силы.
— Ведь что удивительно. Многие из любимых наших советских актёров, которых мы знаем по лёгким, даже комедийным фильмам — фронтовики. Даже главный комедиограф страны Леонид Гайдай — красноармеец пехотной разведки, получивший на войне тяжёлое ранение.
— Но с их стороны тема войны была закрытая всегда, особо ничего не рассказывали. А вот когда встречаются фронтовики, они и поплакать могут, и выпить, и спеть «Десятый наш десантный батальон». Это свойство военного человека, которое выливается и в творчество. Юрий Никулин — вроде клоун-клоун, весёлый-весёлый. Но посмотрите, какой он в военных ролях, у него всё в глазах написано. Этуш, Смоктуновский, Весник тоже фронтовики. А Лев Николаевич Толстой, Гумилёв. Мы можем многие имена перечислять. Так исторически всегда складывалось. Люди, опалённые и очищенные войной, просто другие. Они знают о жизни более, чем те, кто сидел в это время в кафе и ел бутерброды.
Оставшиеся в живых находятся перед вам
— На фестивале военного кино вы когда-то получили приз за фильм «Тихая застава», который рассказывает о бое в 1993 году российских пограничников с многократно превосходящими силами боевиков. Насколько он близок реальным событиям?
— Да, есть в кино такая история: фильм основан на реальных событиях. Но в то же время — это кино. Мы не снимали документальную историю. Мы делали то, что называется творчеством. А творчество — это некий взгляд на события, переработанный через призму художника. Мы не воспроизводили бой, который произошёл на двенадцатой заставе; сочинили свой, взяв за основу саму суть героизма двенадцатой погранзаставы. Когда фильм вышел, он стал мощным собирательным образом вообще для пограничников. Не только для тех, кто служил на таджикско-афганской границе.
— А как вы узнали об этой истории?
— Она же легендарная, известная. Более того, я лично знал человека, который вывел ребят оттуда, дружил с ним. Это Герой Российской Федерации Андрей Мерзликин. Это тот человек, трижды контуженный в бою, который докладывал полковнику: «Оставшиеся в живых находятся перед вами». Документальные кадры с его рапортом, когда стояли в строю окровавленные мальчишки со слезами в глазах, разлетелись по всему миру.
— Музыку к этому фильму писал сам Эдуард Артемьев. Получается, одна из последних его работ для кино.
— Я вам расскажу такую историю. Мы отправили Эдуарду Николаевичу материал, чтобы он подсказал композитора, который может с нами поработать. Когда Артемьев просмотрел первую сборку материала, он позвонил и сказал: «Я знаю такого композитора, который может вам написать музыку. Это я». Мы были потрясены, даже не рассчитывали на это. Встретились, он показал темы для фильма, я долго не мог выбрать. Поэтому попросил записать музыку на диск и сказал: «Эдуард Николаевич, дайте мне паузу, пожалуйста, немного подумать». Мы с продюсером уехали от него часов в шесть вечера. Вернулся домой, поставил диск и слушал его нон-стопом. А там всего несколько главных тем. Через какое-то время я понял, что это гениально, и мне надо срочно сказать об этом Артемьеву. Позвонил ему, даже не посмотрев на часы. А было уже половина третьего ночи. Он трубку взял сразу же, после первого гудка. Я сказал, что это здорово. А ещё: «Меня смущала только простота этой музыки, но теперь я понимаю, что именно такая и должна быть».
— Что он ответил?
— Эдуард Николаевич мне сказал: «Серёжа, если бы ты знал, как сложно писать простую музыку. Спасибо, что ты это услышал».
Молодость — пора поступков
— Как думаете, когда появятся глубокие фильмы о событиях, которые сейчас происходят на Донбассе?
— Наверное, должно пройти немного времени и что-то измениться в нашей культуре. Этот процесс очищения, который начинается, он божественный. Ничего не проходит без Бога. Вот я вам задам один вопрос: любовь — это что? Даже конкретизирую его: это дар божий или наказание господне?
— Судя по тому, что вы об этом спрашиваете, одновременно и то, и то.
— Видите, мир наш так и устроен. Любовь, казалось бы, свет, ясность, но это может быть наказание господне.
— Вы фаталист? Ведь вы когда-то учились в военно-механическом институте, но ушли в актёры. А потом всё равно вернулись к этой теме, снявшись в огромном количестве фильмов на военную тему. Судьба, получается?
— В кино, да, я только танкистов ещё не играл. О судьбе я даже сам с собой иногда говорю. От чего ушёл, к тому и вернулся, только с иным пониманием жизни. Хотя я ветеран боевых действий, войны коснулись и меня в том числе. Я понимаю, что судьба распорядилась таким образом, направила меня на военную, но творческую стезю.
— Вы же верите в Бога?
— Верую.
— Так было всегда?
— Нет, не всегда. Я же родился в Советском Союзе, был комсомольцем. Изучал всю нашу науку атеистическую, через которую к Богу и пришёл. Сам пошёл в храм в Иркутске и крестился, принял веру православную. Обрёл также веру тех учителей, с которыми тогда близко познакомился, и вместе с ними стал душой жить. Это Чехов, Достоевский, Есенин, Пушкин — вся наша классическая литература. Она ведь так или иначе основана на вере. К тому же я пришёл в театр, а куда без веры в театре? Иначе будут непонятны ни Чехов, ни Достоевский, ни Шукшин. У них за каждым сюжетом огромная бездна чувств, философии. Разгадывать её и разгадывать.
— То есть ваша вера больше основана на литературе, а не потому, что на войне неверующих не бывает?
— На литературе и на театре. Но на войне действительно атеистов нет.
— Это же был поступок — уйти с первого курса института, кардинально поменять будущую профессию.
— Это молодость. А молодость — пора поступков. Всегда так будет. Как Виктор Робертович Цой пел: «Война — это дело молодых, лекарство против морщин». Бесшабашность творчества и подвигает нас на серьёзные поступки. Все те знакомства, которые появляются во время таких решений, они Богом данные, потому что ты чего-то желаешь, к чему-то стремишься. Бог на твоём пути начинает расставлять вешки, и ты по этим вешкам потихоньку двигаешься и думаешь: «Ой, какая случайность, как здорово». Но это не случайность. Это всё твоя мечта, твое желание. Надо уметь верить и прислушиваться к себе. Ты не один, ты находишься в оркестре. А оркестр этот называется жизнь.